Хотя внешне виду и не подавал, но в душе атаман даже порадовался, что с Евлампием покончено. Хоть и был тот отменным бойцом, но ладить с ним в последнее время становилось все труднее. Не ровен час, поднял бы бузу и потребовал выкликать нового главаря. На болотах всем сидеть надоело, удачных дел в последнее время не имелось, так что кинутые Евлампием зерна упали бы на благодатную почву и могли бы дать гиблые для атамана всходы.
Разобравшись с текущими делами, атаман засел в своей землянке, дочитывая те записки, что передал ему Хромой Иосиф. Из них он вынес для себя общее представление о том, как рукописный «Апостол» оказался в доме губного старосты.
А Гришка во все последующие дни ходил как пьяный. Минуты растягивались в часы, когда он разговаривал с любимой, держал ее за руку. Теперь он мог видеть ее все время, ловить каждый миг и знать, что его счастью нет конца.
Через три дня после поединка Роман куда-то исчез. Хотя по его бесстрастному лицу, как всегда, ничего нельзя было определить, но Сила, хорошо знавший характер атамана, обеспокоенно заметил:
— Роман чем-то встревожен. Что-то у него на уме. Как бы не учудил чего.
— А что он учудить может? — спросил Гришка.
— Мало ли. В последний раз у него лицо было такое, когда он нас с муромских лесов снял и загнал в эти Богом забытые топи.
— Ну, а теперь-то чего бояться? В море загонит? — засмеялся Мефодий Пузо.
— Не знаю, — пожал плечами Сила, но чувствовалось, он сильно озабочен…
Пылал костер, потрескивали поленья. Разбойники только что сытно поужинали. Недавно шайка пополнила свои запасы, пройдясь по окрестным деревням. Крестьяне знали: до царя далеко, а до Бога высоко — потому скрепя зубами делились добром. К воеводе и стрельцам не обратишься — это грозило такими расходами, что легче уж содержать шайку.
— А вы знаете, ребята… — начал длиннющий рассказ Мефодий.
Тут из темноты бесшумно, как дух, возник атаман. Поздоровался, присел у костра, выпил крепкой водки из поднесенной кружки, а остаток выплеснул в огонь, от чего тот взметнулся снопом красных искр.
— Ну чего, засиделись без дела, распузатились? — засмеялся Роман, который был сегодня в настроении доброжелательном, когда не прочь и шуточкой перекинуться с братвой.
— Оно конечно, — Пузо похлопал себя по объемистому животу. — Нет работы — вот бока и нагуливаем.
— Без достатка сидим! — нервно и зло воскликнул Косорукий Герасим. — За последнюю неделю всего одного человека и прибрали. Откуда достатку быть, коли совсем не работаем?
— Место надо менять, — загалдели подошедшие к костру разбойники.
— Мало народу тут бродит.
— В теплые края надо пробираться. Вот где вольница!
— Духом болотным пропитались. Надоело!
— Где деньга-то?
Крики становились громче и настойчивее.
— Тихо, бузить не позволю! — прикрикнул атаман, грозно сверкнув очами, но тут же смягчился: — Дурачье, что толку — купчишек мелких отлавливать? За раз можно столько взять, сколько за год не насобираешь. Надо только с умом подойти.
— Так подойди с умом, атаман!
Вновь пошел ропот. В котле всеобщего недовольства начали закипать страсти, которые вполне могли выплеснуться в бунт.
— Говорю — цыц! Думаете, я просто так в город езжу? Не нравится, видите ли им в болоте сидеть… Невыгодно… А как казну государеву взяли — когда вы о таком мечтать могли?
— Верно.
— Так оно когда было!
Когда крики поутихли, в наступившей тишине прозвучал мечтательный голос Косорукого Герасима:
— Эх, поработать ножичком бы!
— Дела хотите? — атаман встал. — Будет вам дело. Хорошее дело. На Москву богатый обоз собрался. Сначала он на Северный тракт выйдет. Время я знаю.
— Мы тамошние места не разведали, — заметил Сила.
— Вот и они так думают, привычки наши изучили, поэтому и не боятся. Охраны почти никакой — легкомысленный купчина пошел. В обозе и товары, и серебро, да и золотишко наверняка будет. Богато.
У братвы жадно разгорелись глаза.
— Место для засады я уже присмотрел. Около развилки. Только сработать надо быстро. И чтоб не один купчишка не ушел. Коль уйдет и стрельцов кликнет, от погони нелегко оторваться будет. Да и до болот оттуда далековато.