На столе появились новые кувшинчики с горячительными напитками.
— Пусть стоит все, — повелительно проговорил гость. — Я сейчас до воеводы дойду, но скоро вернусь. Тогда и докушаем. Ясно?
— Как божий день, — буркнул ключник.
Лжепосланик неторопливо вышел за ворота и быстрым шагом направился прочь.
Вскоре Роман, а это был он, сидел на коряге в лесу и дрожащими от волнения пальцами разглаживал на коленке мятые листы…
Глава 23
ЛИТВА. «НИТЬ АРИАДНЫ»
«Признаться, мне никогда не доводилось бывать в подобных переделках.
Вылазка в Штейнгаузенский замок укрепила мой дух и уверенность в собственных силах. Теперь я уже не сомневался, что смогу исполнить волю отца и довести начатое дело по розыску спрятанной библиотеки до победного конца. И все же опасное приключение, пережитое мной, не на вершок не приблизило меня к разгадке тайны Бельского.
Как ни печально, но храбрец Марко не смог узнать о тайне от крейцхеров. И это говорило об одном — я на ложном пути. Крестовые братья ровным счетом ничего не знали о месте нахождения библиотеки, они, так же как и я, надеялись на волю проведения в своих поисках. Но ведь должен же быть хоть один намек на место, где спрятана библиотека?
Должна же быть какая-то «нить Ариадны», оставленная паном Здиславом, распутывая которую, можно приблизиться к тайнику? И скорее всего конец этой нити в руках у кого-либо из близких людей моего благодетеля. У кого же? У Степана? Нет. У Яна? Тоже нет. Ведь своих сыновей польский магнат так и не смог повидать перед отходом в иной мир. Оставалась только одна Зося.
И тут меня будто обухом по голове ударили! Как наяву представилась зала, где на смертном одре возлежал ясновельможный пан, а возле него в безутешном горе склонилась прекрасная пани Зося. И будто глас свыше вразумил меня: «Серебряное распятие должно всегда находиться на твоей груди. Не расставайся с ним никогда. Пусть оно сопровождает тебя на этом свете и на том!» Да, именно данные слова адресовал пан Здислав своей дочери. И они стали последними в его жизни. Значит?.. Может, и ничего не значит… Но в этом символе веры Христовой не было ничего из ряда вон выдающегося. Встречаются кресты и подороже, украшенные драгоценными каменьями. От них и глаз не оторвешь. Значит, предназначение именно Зосиного распятия в чем-то ином. В чем же? Вряд ли об этом догадывается сама девушка. Зато я, как мне кажется, знаю для чего был дан Зосе этот крест. Он, если я не ошибаюсь, прямиком приведет нас к кладу!
Все эти размышления овладели мной на пути из Трокского замка в вотчину Бельских, куда мы сопровождали пани Зосю. У Яна Бельского появились небезосновательные опасения в отношении того, что с его сестрой могут произойти большие неприятности, ведь крестоносцы не оставят девушку в покое, до тех пор пока не заполучат книги князя Смоленского, вывезенные когда-то ее отцом. Потому-то и решил он вместе с сотней псковских лучников охранять ее в пути.
Рядом со мной покачивался в седле чернобородый сотник Олекса. На его мужественном обветренном лице не отражалось никаких чувств, хотя я догадывался, что творится в душе храбреца после того, что услышал он из уст возлюбленной. Ядвига больше не помышляла о личном счастье и хотела принадлежать только Богу. И в этом, как он считал, виновны были крестоносцы. Олекса молчал, а это многое значило. Теперь он не раскроет рта до тех пор, пока последний из псов-рыцарей не найдет своей могилы на Литовской земле. Или она не примет останки самого сотника…
Мне не терпелось проверить свои догадки в отношении серебряного распятия прямо сейчас и я, пустив коня рысью, догнал пана Яна, ехавшего рядом с сестрой.
— Кажется, я догадываюсь, где могут быть указания на место клада… — неуверенно произнес я, обращаясь к друзьям детства.
Пани Зося резко вскинула голову и широко распахнула глаза.
— Скажи, при тебе ли сейчас отцовское распятие?
— Серебряный крест? Он всегда со мной! — гордо ответила девушка.
— Посмотри на него внимательнее. Нет ли на нем каких-либо знаков или надписей?
Пани Зося, стыдливо отвернувшись, расстегнула дорожное платье. Сняв с груди, она доверчиво протянула распятие мне. Я поклонился и принял в обе руки еще теплый от ее тела крест. Разглядев его хорошенько, я не заметил ничего особенного. Вот только… Случайно нажав на терновый венец, окружавший голову распятого Иисуса, я почувствовал, как у меня в руках символ веры разделяется на две части. Теперь в левой руке я держал изображение богочеловека, а в правой — крест, на котором он покоился ранее.