Так или иначе, наказание розгами я благополучно избежал. Но что дальше? Да в этом доме вздохнуть свободно дадут. Ощущение, будто в монастырь попал. К счастью, скоро поеду в общагу, а потом надо что-то придумывать, найти заработок и строить собственную жизнь отдельно от отца. Неужто мне, взрослому мужику, пусть и в теле шестнадцатилетнего пацана, находиться под постоянным надзором? Нет уж, на такое я не подписывался.
Но вначале следовало побольше узнать об этом мире, о местных нравах и законах. Передо мной стояла непростая задача: интегрироваться в новое, необычное для меня общество.
Я пересел за стол, достал дневники Алексея и продолжил читать с того места, на котором закончил. Очевидно, спать сегодня не придётся, но это — не беда. Главное получить в кратчайшие сроки как можно больше информации.
Через некоторое время я всё же прервал своё занятие. Во-первых, организм требовал справить нужду, а я пока даже не имел представления о том, где тут санузел. Во-вторых, я посчитал, что надо осмотреть дом и прилегающую территорию, и желательно сделать это, не вызвав лишних вопросов у родственников. Днём тут постоянно кто-то околачивается, а ночью — самое то.
На прикроватной тумбочке стояла керосиновая лампа с узким плафоном и скобой для переноски. Я зажёг её и, надев чёрный сюртук, полы которого спускались почти до колен, покинул спальню.
Был одиннадцатый час. Свет горел только в комнате с камином, тьма поглотила дом, а темноте дремали старинные предметы: мебель, горшки с цветами, подсвечники, фарфоровые статуэтки. Они ждали утра в этой зыбкой тишине, нарушаемой лишь потрескивание дров в печи, да тиканьем часов.
Я прошёл в следующую комнату, откуда был вход в отцовские покои. Дверь скрипнула, я вздрогнул и обернулся. Думал, бате не спится, но это оказался не он: из кабинета выскользнула миниатюрная светловолосая девица в белом фартуке.
Увидев меня, она замерла на мгновение, как будто смутившись, и потупила взгляд.
— Доброй ночи, Алексей Александрович, — произнесла она и почти бесшумно поплыла по тёмной анфиладе в сторону кухни.
Это была ещё одна служанка. «Да сколько же вас тут? — подумал я, провожая взглядом стройную фигурку девушки, — и что ты делала так поздно у моего папаши?»
Я пошёл в том же направлении. Из темноты на меня смотрели давно усопшие люди, запечатлённые на полотнах картин. Они следили за мной. Казалось, они знают, что я — чужак в этом мире и этом теле, незаконно проникший на их территорию.
Санузел оказался возле столовой. Туда вела небольшая дверь. Тут было лучше, чем я себе представлял: вполне годный унитаз с водяным смывом — ватерклозет, как их называли в девятнадцатом веке, раковина и даже ванная комната. Все удобства на месте, только вода горячая отсутствовала.
Справив нужду и вымыв руки, я снова вышел в столовую, собираясь продолжить экскурсию по дому, но вдруг в дверном проёме, ведущем в смежную комнату, которая во время ужина были заткрыты, увидел сестру. Она держала в руке светильник, похожий на мой.
— Не спится? — спросил я.
— Я хотела спросить кое о чём, — Ольга прошла в столовую, уселась за стол, а светильник поставила перед собой. — Ты не занят?
— Спрашивай, — я устроился напротив.
— Зачем папенька тебя звал наверх? — ещё тише произнесла сестра. — Это из-за книги?
— Да, он обнаружил пропажу, — ответил я. — Ругался.
— Что ты сказал ему? — в больших, постоянно удивлённых глазах Ольги смешались страх и любопытство. — Он наказал тебя?
— Нет, мы просто поговорили.
— Про меня ты не сказал?
«А что я про тебя должен был сказать? — удивился я про себя. — Или ты тоже как-то замешана в похищении?»
— Нет, про тебя я ничего не сказал.
— Уф, — сестра вздохнула с облегчением. — Спасибо, что не наговорил на меня. Но больше я для тебя ключи воровать не буду. Нам обоим попадёт. И вообще, ты очень сильно рискуешь.
Вот и выяснилось, каким образом Алексею удалось открыть шкаф. Ольга-то, оказывается, не такая пай-девочка, какой прикидывается.
— Спасибо, что помогла, — сказал я. — Благодаря тебе я исцелился.
— А если б ты погиб? Тёмные чары очень опасны. Я большой грех на душу возьму.
— И чем же они так опасны? — я решил прощупать почву. — Отец ведь… владеет ими, да?
— Неужели ты не знаешь? Конечно! Но даже если есть талант, с тёмной стихией надо быть очень осторожным. Иначе заболеешь и умрёшь, как маменька. Тебе надо показаться целителю. Вдруг ты тоже заболел?
— Пока чувствую себя здоровым, так что, думаю, беспокоиться не о чем. Но ведь если отцу дано владеть тёмной стихией, почему мне не дано? Может быть, он напрасно перестраховывается?