— Что это ты вздумала писать? — грубый голос испугал, Мышка вскочила и спрятала за спину тетрадь. В дверях стоял Орест. — И камин разожгла без спроса. А если пожар? Спалить хочешь весь дом? Никого тебе не жалко?
— Только одно полено, — пролепетала Мышка чуть слышно. — Очень холодно.
— Что ты там прячешь? Дай сюда!
— Ничего, — Мышка показала пустые ладони, успела кинуть тетрадку на пол.
— Спускайся! Тебя ждут.
— Кто?
Орест не ответил, дернул недовольно плечом и вышел из комнаты. Загрохотал вниз по ступеням тяжелыми сапогами. Мышка поморщилась, на пороге осталась темная лужица. Орест пришел к ней прямо с улицы, притащил грязный снег на подошвах. Теперь придется замывать пол, а это принести воды в башню, потом с ведром топать вниз. Грязь в любом виде Мышка терпеть физически не могла, у нее начинало ныть все тело. Не о том она думает. Кто может ее ждать? Никто. Жизнь Мышки, простая и скучная, все дни похожи как близнецы. И пусть такой останется.
А если пришел жених? Эта мысль испугала Мышку до дрожи. Но выбора не было. Придется спуститься в гостиную. За спиной утробно загудел камин, Мышка стремительно обернулась и обиженно простонала. Ее тетрадка, брошенная не глядя на пол, попала, оказывается, в камин, тлела на углях и огонь, почуяв еду, разгорелся. Пламя жадно пожирало страницу за страницей, а Мышка могла только горестно вздыхать. Три неприятных события разом. Тянуло на землетрясение. Горестно вздохнув, Мышка поплелась в гостиную.
Платье на ней надето старое и ботики тоже, но на смену было всего одно платье, чуть поновее, оно сушилось на спинке кровати. Впрочем, к чему ей прихорашиваться, какая уж есть, лучше не станет. Волосы заплести бы в косу, только ленты нет, все равно красиво не получится, а люди подумают, что она растеряша, раз коса без ленты. Мышка старалась ступать осторожно, не шуметь на лестнице. Со старыми ботиками это было трудно, они норовили слететь с ног и шлепали по ступенькам толстыми подошвами.
В гостиной собралась вся семья. На диване развалился Тилемах. Крупный мужчина, с черными волосами и бородой. Мышка опасалась разглядывать хозяина, не могла даже сказать, какие у Тилемаха глаза и нос. В свитере толстой вязки и домашней валяной обуви он обманчиво походил на добродушного лесоруба. Рядом с отцом пристроилась Димитра. В отличие от Мышки, одетая нарядно, в голубую сборчатую юбку и белую кофту с кружевами. Орест сидел поодаль за игорным столиком, успел сменить грязные сапоги на лакированные ботинки. А Мышке полы испачкал.
София стояла у двери, поджидая воспитанницу. В теплом платье с кружевным воротником, а сверху яркая цветная шаль. Мышка мечтала о таком платье. Она всегда мерзла в своей башне, даже летом. Но платья ей доставались старые и домашние от Димитры. Надежд, что вдруг ей купят новое, не было никаких. Засмотревшись на красивое платье, Мышка не сразу заметила гостя, сидевшего в кресле у камина, худого старика в черном мундире, с пронзительным взглядом. Это обещанный жених? Мышка невольно прижала руку к горлу, чтобы не вырвался жалобный стон.
Зачем она этому неприветливому старику, который даже головы не повернул на Мышку? Уставился на языки пламени. Мышка тоже любила смотреть на огонь. Но только не сегодня, когда огонь съел ее тетрадку вместе с мечтами. Вспомнив о тетрадке, Мышка опустила голову. Лучше смотреть на коричневые и желтые полоски ковра. Мышка помнила, как летом ткали этот ковер. А ей, как обычно, разрешили только смотреть издали, как красили шерсть в огромных чанах и устанавливали ткацкий станок.
— Вот еще одна девица. По доброте своей приютили, — София подтолкнула Мышку к старику. — Кормим, одеваем. Двадцать лет исполнилось осенью.
— Уютного вечера, — Мышка поклонилась гостю. Мелькнула быстрая мысль, что ее хотят отдать в сиделки. — Счастливых вам лет.
— Как тебя зовут, девочка?
— Мыш… Медея, — опомнилась Мышка.
— Мышь Медея? — старик захохотал и хлопнул себя ладонями по бедрам. Тилемах хмыкнул, а Димитра с готовностью хихикнула.
— Медея, — постаралась потверже сказать Мышка. Если старик веселый, то ей, наверно, легко будет за ним ухаживать.
— Что ты умеешь делать Медея? Шить, вязать?
— Ну, что вы, многоуважаемый Аверус, такое спрашиваете? Медея наша воспитанница, а не служанка, — София положила руки на плечи Мышке, заставляя ее снова поклониться. — Любой вам скажет, что мы заботимся о сироте. Вы на ее руки посмотрите, нежные, мягкие. А лицо? Шея? Никакого загара.
Мышка покраснела, София нахваливала ее как кобылу на ярмарке. Старик кивал, думая о чем-то постороннем. Смотрел сквозь Мышку, потирал руки, словно замерзли они у него. И вдруг резко поднялся и подошел ближе. Жестом велел Софии отойти и провел руками сверху вниз перед лицом Мышки. Что-то явно не понравилось старику в облике Мышки. Он нахмурился, а Мышка затаила дыхание. Может, ее отправят восвояси, в башню? Старик как собака-ищейка обошел несколько раз вокруг Мышки с задумчивым видом.