— Святой Домовяка, спасибо тебе за все. Благослови наши труды и защити от всякого зла.
— Домовяка, Домовяка, — подхватил Лихой. — Слушай, Мышка, там под деревом сидел старик и попросил поклониться Якову. И вот я думаю, какому такому Якову? Где он прячется? Ты не встречала? Никого? Может, что-то тебя удивило?
— Поварешка упала на пол.
— Ага. Упала поварешка. Сама. И хомут, помнишь, упал мне на ногу?
— Помню.
— Ты решила, что Домовяка шалит.
— Он добрый. Не обижайся.
— Добрый. Знаешь, что я думаю, Мышка?
— Что? — Мышка затаила дыхание. Лихой с ней разговаривал как с равной обо всем, делился своими умными мыслями, а Мышка к такому пока не привыкла. И стеснялась рассказывать о себе, чтобы не разонравиться нечаянно этому парню.
— Скажи-ка мне сначала, моя красавица, откуда ты его взяла? Как ты его придумала? Может, приснился? Или научил кто? Мы говорили об этом, но я тогда не сообразил, что к чему.
— Меня Берта научила, — помедлив, призналась Мышка. — Моя сестра. Старшая. Давно. И огонь зажигать она научила.
— А где она сейчас? Твоя Берта где?
— На небе, наверно.
— На небе? — Лихой почесал затылок. Но дальше расспрашивать о сестре не стал, потому что лицо у Мышки сразу опечалилось. Берта могла быть таким же придуманным персонажем, как и святой. — Так и говорила Берта, Домовяка?
— Кажется, да. Я так запомнила. Маленькая была. Мы перед сном молились. Просили еще игрушек, хотя у нас много было. Здоровья маме и папе.
— Ты ведь стойкая девчонка, Мышка? Храбрая. Да? Я тебе кое-что скажу про твоего святого Домовяку, ты только не огорчайся. Ладно?
— Скажи, — прошептала Мышка, опасаясь неведомо чего. — Ладно.
— Твой Домовяка может быть, знаешь, кем?
— Кем? — как зачарованная повторяла Мышка.
— Домовым Яковом! — произнес громко Лихой и кулаком припечатал воздух. Они уже подошли к дому и дверь неожиданно распахнулась. — Вот! Видишь? Дверь нам открыл. Понятно теперь?
— Что?
— Не что, а кто. Домовой. С ним ты разговаривала все эти годы. А зовут его Яков. И ему поклон передали.
— Поклон?
— Яков, тебе поклон от старика, у которого в кружке вода появилась. Твоя работа? И свечки тоже ты зажигаешь? Народ удивляется в округе. Прибежали проверить истинных хозяев. Вот такие дела.
— Такие дела, — Мышка недоверчиво покосилась на Лихого, отправившегося, конечно, на кухню.
Про домовых она, конечно, слышала, они в каждом доме есть. И у Тилемаха в доме тоже домовой имелся. Шарахался по углам, неприкаянный. Мышка ему иногда оставляла молочка в стакане. Только странно получается. Откуда в этой усадьбе домовой Яков? А может всех домовых зовут Яков? И как теперь Мышке быть? Просить прощения, что неправильно обращалась к домовому? Или Мышкин Домовяка вовсе не Яков. Лихой ошибся, решив, что это одно и тоже. Мышка шла на кухню следом за Лихим и пожимала плечами. Как проверить? У кого спросить?
— Не обижайся, Яков, но ерунды ты тут нагородил, — Лихой стоял посреди кухни и распекал домового, который вдоль стены приладил полку на высоте колена. — Поторопился ты. Не здесь надо бы полку. Я нарисую как и что, а дальше вместе будем кумекать. Ты, молодец, конечно, с лету хватаешь, но поперед Лихого не забегай.
— Не надо, не ругай его, — попросила Мышка. Ей стало жалко домового. И полка ей понравилась, по ней Белоух гордо гулял, задрав хвост. А щенок азартно тявкал на котенка.
— Не буду, — кивнул Лихой. — Так-то это наши мужские дела, ты пока не привыкла, я помолчу. Пироги сейчас разогрею, поужинаем, на закат посмотрим и спать. Завтра с утра пораньше сгоняю к тем кустам, что тебя испугали. Не хочу я, чтобы ты каждого куста боялась. Не дело это, моя красавица.
— Один?
— Я верхом. Быстро обернусь.
— А я?
— Ты пока выспишься и список составишь, что от меня ждешь, какой помощи, в клумбах там или еще что. Одежду поищешь. Потом с тобой сходим в поход. Куда захочешь.
Умом Мышка понимала, что Лихой прав. Одному быстрее. И едет он не забавляться, а чтобы ее страхи развеять. Сердце все равно сжалось от тревоги. Исчезнет внезапно, как появился, что тогда Мышке делать. Глаза уже сами искали, где Лихой, чем занят. Целый день Мышка готова ходить за Лихим как хвостик и ей не надоедало смотреть на него и слушать, что он говорит. И к внешности Лихого Мышка привыкла, теперь красивым парнем казался. Нос ерунда, не обязательно исправлять.
Лихой, как всегда, радовался, выкладывая горячие пироги на стол, приговаривал про щи и кашу, получалось у него ловко. Мышка смеялась. Не представляла, чтобы Тилемах или Орест так запросто орудовали у печи. Они и носа на кухню не показывали. А за столом, если еда не понравилась, могли раскричаться и тарелку на пол кинуть. В башне у Мышки было слышно, как скандалят внизу. В такие моменты Мышка радовалась, что ее не касались эти семейные ужины.