Надо признать, что иногда американцы добивались своего. По сей день остро переживаю трагедию одного из военнослужащих американской ракетной базы на юге США, который пришел с предложением о сотрудничестве. Либо у нашего коллеги не хватило чуткости, либо его собеседник не смог убедить нас в своей честности, но было принято решение отклонить предложение и распрощаться. Каково же было наше сожаление, когда несколько дней спустя этот военнослужащий был арестован американцами в Панаме как дезертир и приговорен к 20 годам тюрьмы.
В подавляющем большинстве случаев нам удавалось если не сразу, то через короткое время отделить зерна от плевел, желающих искренне сотрудничать с советской разведкой от подсадных уток. Мы даже выработали своего рода технологическую памятку-инструкцию для работы с подобного рода людьми. В самых сложных случаях, когда наши человеческие возможности не позволяли вынести окончательное суждение, кто перед нами – союзник или провокатор, мы прибегали к детектору лжи. Вернее, не к самому детектору, а заявляли о возможности его применения. Одного упоминания этого аппарата оказывалось достаточно, чтобы провокаторы немедленно вспыхивали огнем возмущения, гнева и отказывались от всяких дальнейших контактов. Американская пропаганда до такой степени убедила своих граждан во всемогуществе этого технического приспособления, что они не в состоянии противостоять ему. Те, кто не лгал, спокойно соглашались на любую проверку.
Среди многочисленных посетителей посольства из числа американцев были и люди, ставшие потом широко известными. Однажды в воскресный день осенью 1963 года, за несколько недель до покушения на Джона Кеннеди, я с коллегами играл в волейбол на спортплощадке посольства. Вдруг появился несколько возбужденный дежурный комендант и стал просить меня принять посетителя-американца и поговорить с ним. Чертыхнувшись в душе, я побежал, как был в спортивной форме, надеясь, что отделаюсь просьбой прийти в рабочий день. Войдя в комнату для приема иностранцев, я увидел молодого человека с необычайно бледным лицом. На столе перед ним лежал револьвер. Барабан был набит патронами. Я сел рядом и спросил, чем могу быть полезен. Молодой человек сказал, что его зовут Ли Освальд, что он американец, проживший несколько лет в СССР, что сейчас он находится под постоянной слежкой и хотел бы немедленно вернуться в СССР, где раньше жил и работал в Минске, и избавиться от постоянного страха за свою жизнь и судьбу семьи.
Вопрос о возвращении гражданства был крайне сложен. Надо писать мотивированное прошение в Президиум Верховного Совета СССР, долго и без большой надежды ждать, а если и придет положительное решение, то бюрократические хлопоты займут уйму времени. Я каким только мог мягким, успокаивающим тоном сообщил все это необычному визитеру. Он стал было писать прошение, но руки у него сильно дрожали. Вдруг отложил перо и твердо заявил: «Я их сегодня всех перестреляю. В гостинице за мной следят все: кастелянша, уборщица, привратник…» Глаза его лихорадочно заблестели, голос стал сбивчивым. На него явно накатили какие-то неведомые мне образы и сцены. Было ясно, что за столом сидел человек с перевозбужденной нервной системой, находившийся на грани срыва. Говорить с человеком в таком состоянии не имело никакого смысла. Пришлось лишь максимально успокоить Ли Освальда, постараться убедить его не делать ничего, что могло бы помешать положительному решению его вопроса о восстановлении в гражданстве СССР и выпроводить из посольства. Обо всем происшедшем я поставил в известность консульский отдел посольства.
Когда некоторое время спустя я узнал о том, что именно Ли Харви Освальд обвиняется в совершении покушения на президента США Джона Кеннеди, увидел на экране телевизора момент его убийства в тюрьме Далласа, закамуфлированного под случайное покушение, мне стало ясно, что он был очевидным козлом отпущения. Никогда человек с такой раздерганной нервной системой, пальцы рук которого не могли твердо держать перо, не смог бы столь расчетливо, хладнокровно, с большого расстояния точно произвести фатальные выстрелы. Я говорю об этом твердо и убежденно, потому что в молодости, будучи студентом МГИМО, я увлекался стрелковым спортом, устойчиво выполнял нормативы мастера спорта и даже входил в состав сборной команды Москвы. Мне много приходилось стрелять из боевой винтовки на соревнованиях, и я знаю, что залог успеха лежит прежде всего в натренированной, закаленной нервной системе. Да и в беседе со мной Освальд, помнится, ни разу не отозвался плохо о президенте или правительстве США. Все его страхи были связаны с кем-то из ближайшего местного окружения, хотя точно объяснить, кто и за что его преследует, он не мог. Жаль таких людей, затравленных жизнью и ставших жертвами большой политической игры.