И «делу» был сразу дан ход с всеобщей оглаской!
Директория воспользовалась столь удачным моментом в политической борьбе, и занялась по настоянию Патушинского крайне неотложным делом. Большевики умело пользовались агитацией и пропагандой, теперь сами попали под ее воздействие, чему «белые» генералы не уделяли внимания, в отличие от тех же эсеров. Зато в Сибири уже оценили всю мощь «информационной войны» и стали активно использовать ее действенные инструменты. Отправленные фотографии с рассказами были помещены в газетах с жуткими подробностями убийства детей и расправой над монахинями.
Заговорили и убийцы, причем в «полный голос» — палачи очень не любят когда к ним применяют их же методы. Григорий Борисович спешно выехал в Екатеринбург — в Иркутске остался только Серебренников, Вологодский был уже в Приморье, вел переговоры с японцами. А он здесь на Урале занялся действительно важным делом — решил прервать эксперимент намного раньше отведенного ему историей срока…
Инсценировки ставились незамысловатые — сброшенные в эту шахту князья «сбежали из-под ареста» с помощью заговорщиков, при этом был убит один из последних, и «легко ранены» двое красногвардейцев. Потом обходились без красочных «лубков» — убили «врагов народа» и хрен с ними. Лес рубят — щепки летят!
Глава 32
— Как видите, Павел Яковлевич, большевики сбросили маску — и полностью узурпировали власть, сосредоточив ее в своих руках. Их предводитель великолепный тактик — в союзе с левыми эсерами покончил с Учредительным Собранием, а теперь объявил последних контрреволюционерами. Власть окончательно стала однопартийной, а это многое означает…
— В первую очередь установление неприкрытой большевицкой диктатуры, — мрачно отозвался Михайлов, в который раз убеждаясь насколько прав бывает «директор». И хоть Григорий Борисович народник по своим убеждениям, но социалист, и очень близок к эсерам, вернее к «СССР» (почему-то каждый раз Патушинский фыркал, слыша эту аббревиатуру) — «сибирскому союзу социалистов-революционеров», главой этой фракции, ставшей в Сибири вполне самостоятельной партией, он и стал.
— Знаете, в чем сила и слабость любой диктатуры?
— Сила в твердой власти, в решимости применить силу. Допустимо откровенное насилие в решение проблем. Такова большевицкая власть — она не озадачивается сейчас методами, когда речь пошла об ее правлении.
Михайлов выгнул бровь от столь детского вопроса. Но по своему общению с Патушинским он уже знал, что тот ничего просто так не делает. И потому подумав, над заданным вопросом, произнес:
— А слабость в опоре — диктатуру поддерживает меньшинство. Потому что, если за правящей группой будет стоять большинство населения, она и так будет иметь власть, и нет нужды прибегать к откровенному насилию. Но сейчас диктатура партии воедино декларируется с диктатурой пролетариата, в интересах которого эта власть и осуществляется.
— Все правильно, Павел Яковлевич, но пролетариата едва десятая часть населения, и он группируется в городах, у промышленных предприятий. Но большая часть последних фактически не действует, хозяйственные связи разорваны, железные дороги едва функционируют. А потому возникает закономерный вопрос — чем обеспечить прокорм этого самого пролетариата, если он не работает, и никаких благ не производит. Да тех же сеялок или лопат, чтобы обменять плоды своего труда на хлеб в деревне.
— Нечем, Григорий Борисович, только взять зерно у крестьян как оплату за отданную им землю…
Тут Михайлов осекся, он хорошо знал декрет большевиков о земле, а с ним и непринятый закон эсеров, по которому он сам имел несколько бесед с лидером партии Черновым. И сообразил моментально, поправился:
— За данную только в аренду, земля ведь национализирована. Но деревня не захочет отдавать хлеб просто так.
— Тогда зерно начнут отбирать силой, в городах будет голод, потому что свободная торговля запрещена. В условиях сохранения диктатуры большевики сделали правильный шаг — централизацию продовольствия. Ведь кто распределяет его, то в первую очередь кормят своих сторонников. Так что многие сотни тысяч людей будут объявлены лишними, особенно из «чуждых», непролетарских слоев населения. И прибегнут к крайним мерам — уже осенью в деревню будут отправлены из голодающих городов специальные «продовольственные отряды», из крестьян начнут «вышибать» зерно силой приклада — весьма доходчивый довод.