Глава 40
— Ваше высочество никто из Сибири не гонит, оставайтесь с мужем, вы этого сами желаете.
Патушинский улыбнулся как можно искренней — из книксена дочери сербского короля, ее почтительного поклона ему, и внимательного взгляда при этом, он извлек бездну информации.
Принцессе осенью исполнится тридцать четыре года, на два старше супруга, выйдя за него замуж семь лет тому назад. И, судя по всему, хотела попасть в «Дом Романовых», хотя ее муж, без всякого сомнения, в нее влюблен, как и она в него. И это точно — Елена единственная кто отправилась на Урал добровольно, вместе с супругом, и ее также могли убить. Вот только в Москве прикинули последствия, и за день до казни сербку арестовали и повезли в Екатеринбург. А по дороге бросили, не стали убивать, когда нарвались на казачий разъезд. Елену Петровну немедленно взяли под охрану, стоило ей назвать свое имя. Сербы являлись союзниками России, так что к ней отнеслись с всевозможным почтением. Да и сопровождавшие ее чекисты слишком картинно бежали, даже с винтовок не стреляли.
Стали бы так делать «горящие возмездием пролетарии», или были получены точные и весьма неоднозначные инструкции⁈
— Титул ваш признается всеми, даже большевиками — отец король, брат Александр принц-регент при нем. В Сибири вам будут рады, если не доверяете нашим офицерам, то на фронт выдвигается сербский батальон воеводы Зорича — вам могут выделить охрану из соотечественников.
Патушинский тянул время, лихорадочно пытаясь обдумать ситуацию. Вариантов было множество, требовалось извлечь наилучший. С женой они часто говорили о будущем России, прикидывали варианты. Наилучшим оставалось устройство в виде конституционной монархии, но с выборным правительством в будущем. Но в самом начале правление должно быть в виде Директории, потом плавный переход к «Административному Совету», затем созыв Учредительного Собрания, но отнюдь не по партийным, а региональным, пропорциональным спискам. А вот там можно будет пойти на обсуждение вопроса, создать Регентский Совет лет через семь — все очень долго, и неизвестно во что вырасти может.
Это не Земской Собор, созыв которого невозможен — слишком велико влияние на одуревшие головы интеллигенции «демократических» САСШ и Франции, где президентская власть сосредоточена у выдвиженца банкиров и политиканов — «живые игрушки» власть предержащих.
Зато можно пойти другим путем, и этот вариант, как ни странно, обсуждался Директорией. Дело в том, что Сибирь не была настроена категорически против идеи монархии. Отнюдь, как говорится, недаром на Приамурском Земском Соборе в 1922 году умы заняла идея «реставрации». А в нынешнем положении можно провернуть любой фокус, нужно только правильно поставить народ перед выбором из двух вариантов. И подобрать соответственно — в этом вся штука и заключается. Нужного ответа для себя, и категорически неприемлемого для населения. Типа, желаете вы засилья политиканов, что снова доведут страну до ручки, или доброго милостивого царя, при котором наступит долгожданное процветание.
Ответ слишком очевиден — а люди сейчас не искушены и простодушны. Осталось только провести проверку кандидатов.
— Нет, ваше превосходительство, я всецело доверяю сибирякам. И мы с мужем просим вас не только о гражданстве, но и стремимся хоть как-то помочь Сибири, что так благожелательно нас приняла.
— В гражданстве вам никто не отказывает — любой человек может приехать на жительство к нам. Единственное, чего у него не будет — права избирать и быть избранным в течение определенного ценза проживания. У нас слишком суровый климат, а потому политические временщики и горлопаны тут больше не будут задерживаться, по своей ли воле, или нет. Но вот чего точно не будет — места всероссийской каторги и ссылки. Это однозначно, как и не дадим никому дальше безудержно грабить наш богатый край. Любым правительствам, Учредительному Собранию и даже царю, если он попытается кому-то потворствовать в этом. Мы больше не колония, а вполне самодостаточное государство с двадцатимиллионным населением и армией. И потому вправе решать собственную судьбу, не озираясь на любых российских политиков, чтобы они себе не придумали.
— Это совершенно справедливо, ваше превосходительство, — сербка великолепно говорила на русском языке, как и ее брат Александр, будущий король — тот учился в пажеском корпусе. — Мне говорили, что переселение крестьян в Сибирь, предпринятое покойным Столыпиным принесло для сибиряков больше вреда, чем пользы.