Градоправитель вздохнул и махнул рукой.
— Идемте отсюда. Дело не ждет.
Вместе с Ксандером Трифолий вышел из темницы и отдал страже распоряжение собрать народ на площади. Туда же привели Васика.
— Вы, любезные горожане, объявили сего человека виновным в пропаже любимой нашей Анники, — зычно начал Трифолий, когда на именуемом площадью пятачке земли перед ратушей собралось столько народу, что яблоку негде было упасть, — и я прислушался к вашим словам и удержал подозрительного вам человека в полоне. А чтобы мы смогли судить его честно, вот стоит прибывший из самой столицы искатель истины, пусть он сам засвидетельствует, что вы супротив Васика покажете.
Ксандер не без внутренней дрожи заметил в толпе несколько знакомых лиц — прислуга из Дубравы, которая, как того и стоило ожидать, отлично слышала весь его с Ричардом разговор. Враждебность на их лицах не придала ему энтузиазма — его авторитет как столичного профессионала был изрядно подмочен, а новости о дерзкой попытке приезжего наглеца поставить под сомнение честность народного любимца Ричарда наверняка уже распространились по всему городищу. Симпатии общества будут явно не на его стороне.
Стоило Трифолию закончить говорить, как толпа разразилась бурей выкриков самого вздорного содержания.
— Он в лесу кровь увидал после охоты — так наземь бухнулся, заколотило его всего — вон как припекла кровавая жажда-то!
— Анника добра к нему была, а он вообразил себе невесть чего, вот и умыкнул ее и спрятал где-нибудь, где никто не сыщет!
— В пытошную его, сразу расскажет, как в подвал нашу Аннику посадил да и умучил вусмерть!
— Позвольте, любезные, какие пытки? — опешил Ксандер. — Это варварство давным-давно упразднено! По закону…
— По закону общий спрос под сомнение ставят, токмо ежели есть повернее кто на подозрении, а такого у нас нетути!
— Дайте мне немного времени, и поверьте, я найду…
Тут наконец вмешался Трифолий, но занял вовсе не сторону Ксандера.
— Вы, господин Александр, с позволения вашего, уж так крепко в лужу сели, что до сих пор еще штаны не просохли. Так коли не помогаете, хоть не мешайте! Исстари так было: коли невинного обвиняют понапрасну, так уж Семисильный не поскупится, оделит его малой толикой своих сил, чтоб тот испытание выдержал, так что не пужайтесь, господин лихолов, коль Васик не творил дурного, так и не сделается ему ничего.
Ксандер пытался протестовать, но его больше никто не слушал: окружив Васика, народ гурьбой повалил к реке. Ксандер последовал за ними, нервно потирая на пальце старое дедово кольцо. Как и положено представителю передовой молодежи, Семисильного со всеми его божьими чудесами он полагал темной простонародной дурью и не сомневался, что тот, ежели он есть, и в ус сейчас не дует, а значит, спасать несчастного паренька надо человеческими методами. Вот только что же делать, когда на пути этих методов стоит целая толпа?
Вперед тем временем выступил помощник Трифолия, молодой и по-петушиному ярко одетый парень.
— Закон всем нам известен, — объявил он и повернулся к Васику. — На выбор тебе, подозрением заклейменный, даем мы испытать себя любой из шести сил: землей и камнем, огнем и водой, железом и костью. Чародеев нету больше, потому нет и испытания Солью, сиречь чарами ихними, седьмой силой. Ну, что выбираешь?
Ксандер стиснул зубы. Если бы он не оказался таким идиотом, то бедный Васик здесь бы вовсе не был сейчас. Это все его вина. А значит, он и должен отвечать. О безбожных божьих судах он имел мало понятия, знал только, что все это испытания, сопряженные с риском для жизни, а риск сей причиняется с помощью перечисленных трифолиевым помощником стихий. И еще, что вместо обвиняемого может вызваться доброволец.
С водой понятно, огонь — это всякие издевательства в духе хождения по углям, испытание камнем обычно требовало от подозреваемого поднять назначенный судьей груз по «весу» преступления. Кость в прежние времена означала кровавую клятву в своей невиновности или сбор свидетелей, готовых клясться в невиновности обвиненного. Как испытывают землей, Ксандер не помнил. А вот железо всегда означало поединок. Если Васик выберет это, то дело в шляпе: стрелком Ксандер был метким, да и учитель фехтования всегда был им доволен.
Васик поднял голову и оглядел собравшихся рассеянным, как будто невидящим вовсе взглядом. Губы у него подрагивали.