Для реакции требовалось в водный раствор подозреваемого в кровавости вещества добавить разведенную скипидаром смолу железного дерева. В детали Ксандер не вдавался, но суть была в том, что живой “железный” сок растения вступит в соединение с живым железом крови, в результате чего цвет раствора изменится на синий. Ни с чем иным сия смола в реакцию не вступает, ибо живое железо есть только в крови. Смола эта была недешевой вещью, которую, впрочем, можно было найти в любой столичной аптеке, поскольку она имела уйму медицинских свойств. Но здесь ее раздобыть было определенно не у кого. Возможно, правда, что железное дерево водится в Пуще... Ксандера передернуло: вот уж чего ему совсем не хотелось, так это без крайней необходимости лезть в сии жутковатые дебри. Неплохими химиками бывают многие ремесленники: он помнил, как в Академии тот же мэтр химик весело рассказывал, что лаборатория вынудила его овладеть много какими профессиями, от садовника до стеклодува. Стоило бы поговорить со скорняками и красильщиками.
Ксандер решительно зашагал к реке и вниз по течению на самую окраину городища. Мастерские кожевенников, красильщиков, дворы мясников и прочие подобные строения обыкновенно располагались вблизи рек, потому что сильно нуждались в проточной воде. Разумеется, никому бы не понравилось лицезреть из окон плывущие мимо отходы мясницкого дела или не слишком ароматные обмывки красильного производства, поэтому такие мастерские логично было искать на окраинах. Впрочем, Ксандер бы уже и не удивился, обнаружься кожевенник хоть на центральной площади — чего еще ждать от Сумерькова городища! Однако кожевенная мастерская сыскалась там, где ей полагалась. Мастер, коренастый старик с белоснежной бородой, выслушал Ксандера не без любопытства, но помочь ничем не смог.
— К Ивару наведайся, он в травках и древесных соках всяких дока, — посоветовал он. — Ему для дела надо, краски намешивать. Может, у него и найдется чего.
Жилье упомянутого профессионала нашлось быстро: еще издалека Ксандер заметил развевающиеся на ветру желтые и синие полотнища в одном из дворов. Цвета тканей были удивительно яркие и красивые, такие впору увидеть в витрине столичного портного, а не у кустаря из невесть какой глухомани. Из дома доносились голоса и смех. Хорошо — хозяин, очевидно, дома. В ответ на стук в дверь раздалось какое-то восклицание и смех, а затем дверь распахнула Лада. Она еще улыбалась чему-то только что услышанному, но, увидев Ксандера, немедленно сдернула с лица улыбку, как любовный роман с парты при приближении мэтра лектора.
— Чего тебе? — спросила она не слишком гостеприимным тоном.
Ну да. Дочь красильщика, так ведь она сказала. И все равно сорока — на шее у нее, поверх лоскутной рубашки, сверкало длинное ожерелье из множества разномастных блестящих камешков.
— Мне нужно поговорить с твоим отцом, — сухо ответил Ксандер и вошел вслед за неохотно отступившей Ладой в дом.
Снаружи совсем небольшой, с маленькими, удобно сберегающими тепло окнами, изнутри дом этот оказался удивительно просторным и светлым из-за покрывавших чуть ли не все стены ярких, нарядных гобеленов. Пока Ксандер разглядывал их, Лада стремительно пересекла комнату и исчезла в глубине дома, воскликнув:
— Папа, к тебе пришли.
В дверях соседней комнаты появился господин Ивар. На ремесленника, подумал Ксандер, он походил очень мало: высокий и жилистый, со множеством шрамов на руках, несмотря на начинавшуюся зиму все еще темных от загара, с моложавым обветренным лицом, самую малость подштрихованным насмешливыми морщинками. Видно, под крышей он проводил удивительно немного времени для красильных дел мастера.
Извинившись за непрошенное вторжение, Ксандер описал свою проблему.
— Железными у нас много какие деревья зовут, — усмехнулся Ивар, выслушав. — Насчет крови не знаю, но для моего дела разные смолы годятся. Проверяй.
Смолы и правда оказалось много. По очереди Ксандер, кольнув себе палец и пожертвовав ради науки пару капель собственного «живого железа», капал водой с разведенной в ней кровью в плошки со смолами и ждал, но раз за разом ничего не происходило. Видно, нужного железного дерева в Пуще все-таки не водилось.
Лада вернулась в комнату и теперь с усмешкой наблюдала за процессом из своего угла. Разумеется, на ее-то взгляд слова Васика служили более чем достаточным доказательством безо всякой химии. Раздраженный и разочарованный, Ксандер хотел было поблагодарить Ивара и попрощаться, когда взгляд его упал на тряпку Васика, которой все еще была обвязана его расцарапанная рука. Невесть откуда на ней проступили бледные голубоватые пятна. Медленно, как будто боясь спугнуть увиденное, Ксандер капнул на тряпицу кровавой водой. Сначала ничего не случилось, а затем от мокрого пятна по ткани поползли те же бледно-синие разводы. Ксандер торопливо вытащил из кармана кусок испачканной коры, макнул в воду край платка, потер ее — снова тот же эффект, те же голубые разводы.