Металл. В отличие от всех прочих сил, эта имела в божьем суде только одно воплощение — поединок. Ксандер вскинул голову, изображая уверенность, которой не чувствовал, и незаметно потянулся к револьверу.
— Это не значит, что нас ждет битва, — сказал он Ладе. — Все другие испытания ведь были вовсе не такие, как можно было подумать. Костяной путь вот — Кость изображает жизнь, исцеление, а нам надо всего лишь пройти по дороге.
— Еще есть Седьмая сила, — напомнила Лада. — А мы идем по дороге из костей. Может, это только начало испытания…
Под ногой ее что-то сухо треснуло, и Лада с громким вскриком отскочила, врезавшись спиной в Ксандера. Одной рукой поймав ее за плечи, а другой рванув из кармана револьвер, он обернулся на звук — и не увидел ни выросших из земли скелетов, ни чего-либо еще.
— Это п-просто ветка… — Лада дышала так тяжело, как будто не стояла на месте, а бежала. — Извини…
Они продолжили путь, невольно все ускоряя и ускоряя шаги.
— Как мы узнаем, что пришли, куда нужно? — неустанно бегая взглядом по зарослям в обе стороны от дороги, спросила Лада.
— Не знаю. Но уж точно мимо не пройдем. Любой вариант Железа посреди этих дебрей точно привлечет наше внимание.
Еще немного они прошли в молчании. Ксандер поймал себя на том, что вслушивается в лесные звуки до звона в ушах, хотя едва ли ему, вовсе не лесному жителю, сказал бы о чем-нибудь перерыв в птичьем пении или какой-то особенный шелест в кустах. От Лады было бы больше толку, но она молчала, точно так же прислушиваясь к лесу вокруг.
— Когда все закончится, — тихо заговорила она несколько минут спустя, — когда мы найдем Аннику… Думаешь, она еще жива? Прошло ведь уже столько времени.
— Жива, — убежденно ответил Ксандер. — Зачем было устраивать нам все эти испытания, если в конце пути нет шанса на награду? Нелогично. Даже для сумасшедшего.
Дорогу пересекла очередная огромная лужа неизвестно какой глубины. Лада и Ксандер обошли ее по обочине, и тут под ногами у них что-то тихо захрустело — странный, знакомый звук, совсем не похожий на привычное лесное трещание веток и шорох сухой листвы. Ксандер разгреб землю мыском сапога и застыл. Под обындевелыми листьями обнаружились мелкие колючие камешки, хрустко шуршавшие друг о друга. Такие же, как на кладбище в Сумерьковом городище.
Испытание костями, подумал Ксандер. Ну да, и правда. Где же еще ему быть.
— Я думаю, нам туда, — сказал он Ладе. — Костяной тракт всего лишь должен был привести нас к еще более костяному месту.
— Но там не может быть кладбища! — заспорила Лада. — В лесах не хоронят! Ты видел бесов — кто ж захочет, чтобы нечисть кости его родственников прибрала?
— Если кто-то живет здесь, то и хоронит. Для кого-то ведь прокладывали Костяной тракт, и кто-то привел нас на него — так может, этот кто-то здесь поблизости и живет? Вместе с Анникой.
Лада молчала, нервно закусив губу и разглядывая камни. Над головами у них поскрипывали ветви, тут и там перекликались птичьи голоса. Прислушавшись к ним, Лада вдруг схватила Ксандера за рукав.
— Зимой крякву в лесу не услышишь! — прошептала она.
Голосами отсутствующих в зимнем лесу птиц могли разговаривать только люди. И едва ли такие, с которыми захотелось бы встретиться в глухой чаще, без малейшей надежды на помощь. Ксандер поднял револьвер, толкнул схватившуюся за нож Ладу обратно на дорогу.
Поздно.
Ветви наверху громко зашелестели, словно от резко налетевшего ветра. Ксандер вскинул голову, но успел заметить только смазанное движение где-то в кронах и услышал глухой шум за спиной. Из зарослей выступили четверо. Выглядели они устрашающе: худые и грязные, в разномастной, вперемешку богатой и нищенской одежде, с нервно злобными, цепкими глазами, они походили на оголодалое и полубезумное зверье, мечущееся по лесу в мертвую ледяную зиму. У всех в руках было оружие: длинные ножи, револьверы, у одного старинный маленький арбалет. И арбалет этот целил не в вооруженного Ксандера, а в Ладу.
— Тихо, тихо! — протянул арбалетчик, стоило Ксандеру шевельнуться. — Кровушку пустить мы друг другу успеем еще. Давай-ка сюда игрушку свою, от греха подальше.
Ксандер не послушался, и бандит с притворным восхищением добавил:
— Хвалю за смелость, но ты уж соображай пошустрее. Одного ты пристрелишь — ладно, верю, даже двух! — ну так барышню ж мы тогда по-всякому прибьем. Оно тебе надо?
Стиснув зубы, Ксандер отдал револьвер.
— Славно встретить в наши дни самого что ни на есть благородного кавалера, — усмехнулся бандит, с любопытством осмотрев конфискованное оружие. — А то что ж за рыцарь, пусть и в доспехах золотых, коли без мягкого места! А место-то еще какое мягкое, а?