— Если это и было Железо, испытание, — пробормотала Лада, пытаясь и не решаясь обернуться и посмотреть на мертвеца, — то они ведь должны были знать, где Анника. У них должна быть последняя подсказка.
Вдруг стало темно, и Ксандер понял, что зажмурился.
— Нужно… нужно его обыскать, — через силу сказал он.
***
— Кошелек, кисет, веревка, огниво, сухари и фляга. Больше ничего нет. — Лада еще раз оглядела найденные у убитого вещи и с надеждой посмотрела на Ксандера. — Это значит что-нибудь?
Ксандер помотал головой.
— Я не понимаю, мы все сделали, справились со всем, Анника должна быть здесь…
— Не все мы сделали, — голос у Лады подрагивал. — Еще есть магия. Есть, Ксандер, если бы нет, Анника была бы тут!
Не зная, что ей ответить, Ксандер еще раз оглядел найденные у разбойника вещи. Развязал кошелек — там была горсть монет и ничего больше. Открыл кисет, и оттуда на ладонь ему высыпался голубоватый, стеклянно поблескивающий порошок.
— Что это? — нахмурилась Лада.
Ксандер поднес порошок к глазам, но уже знал, что это такое.
— Наркотик. Соленый дурман.
— Тот самый? — ахнула Лада. — Его же могли делать только чародеи!
— Теперь могут и простые химики. Наверное, он работает как-то по-другому, но его тоже сыплют на порезы, прямо в кровь. Вроде как «сыпать соль на рану»...
Ксандер замолчал. Незаживающие шрамы — первая примета «соленых». У парня с красным платком было много шрамов. Он же это видел, когда они дрались. И его сумасшедшую злобу это бы объяснило.
— Он пришел купить Соль, — сказал Ксандер. — Один из тех, кто пришел с Мышкой, помнишь? Я видел его в Маковке, он не разбойник. Должно быть, Мышка знала, что должны явиться двое покупателей, она предупредила свою банду и отлучилась, и тут как раз пришли мы. Они приняли нас за «соленых», поэтому повели себя так, будто нас ждали. А потом вернулась Мышка с настоящими покупателями.
— Значит, про Аннику они не знали? — растерянно спросила Лада. — Испытание было не здесь?
Ветер усилился. Деревья над трактом зашумели громко и глухо, как прибой. Лада оглянулась на яростно качавшиеся на ветру заросли.
— Идем отсюда, скорее! Пожалуйста! Это неспроста, это… — она задохнулась холодным ветром и отчаянно дернула Ксандера за руку.
По тракту неслись сухие листья в белом крошеве поземки, ветер рванул вверх полы плаща убитого бандита, и тело будто тоже шевельнулось, прянуло вверх. Ксандер развернулся и бросился прочь вслед за Ладой по замощенной черепами дороге, задыхаясь от неукротимого, звериного ужаса, от которого ему вовсе не дала иммунитета ни ночь в Лишнем крыле, ни все пережитое в Пуще.
Семисильный знает, сколько они мчались так, когда Лада вдруг остановилась.
— Стой, — выдохнула она, согнувшись и держась рукой за бок. — Смотри!
На ветке впереди, кроваво просвечивая на заходящем солнце, висел лоскут маково-алой ткани.
Ксандер подошел в дереву и увидел, что лоскут вовсе не висел — он был привязан, крепко завязан на ветке, чтобы не деться с назначенного ему места стараниями любой непогоды и дождаться тех, кого должен был.
Глава 13
Лада затравленно оглядывала заросли вокруг и бормотала, похоже, сама этого не замечая:
— Подожди, подожди, надо подумать…
Но думать было нечего. Красным флагом шелковый лоскут реял у них над головами, однозначно указывая путь к последнему испытанию. Наверное, весь запас страха Ксандер уже истратил там, на полной чудовищ и убийц поляне, потому что при этой мысли не ощутил ничего, только откинул барабан револьвера. Одна пуля осталась, всего одна. Маловато против магии.
Он посмотрел на Ладу.
— Я с тобой иду, — не дав ему сказать ни слова, выпалила она.
Ксандер не стал спорить, уже зная, что это бесполезно. Вместе они сошли с Костяного тракта и вновь углубились в лес. Бледный свет заходившего над лесом солнца через несколько шагов задушили густо переплетающиеся деревья. Никаких признаков чьего-то присутствия не было: ни движения, ни звука, кроме птичьих перекличек, ни проблеска пламени факела или костра.