— Пол Европы там каждое лето отдыхает.
— У них море грязное. И сами они…
— В море уже давно никто не купается. При каждом отеле есть бассейн. А то и несколько. Ты отстала от жизни.
— Неудивительно. Я ведь нигде не бываю.
— Тебя разве вытащишь.
Была ли у них любовь когда-то? Разумеется, да. Была. Хотя женился он на Лиде поначалу исключительно ради московской прописки. Молодому парню с окраины Волгограда практически невозможно было пробиться в столице, не имея этого пресловутого штампа в паспорте. А тут в одной редакции подвернулась симпатичная девушка. С серыми выразительными глазами и длинными русыми волосами. И улыбалась она так, невозможно было не ответить ей тем же.
Однажды Валера изложил ей свои горести-напасти, типичные для большинства начинающих литераторов. Денег нет, прописки нет, с публикациями напряженка. Лида не только посочувствовала. Сама предложила оформить фиктивный брак. У нее есть только сестра. Они вдвоем проживают в большой трехкомнатной квартире. Почему не помочь хорошему человеку.
Временно, конечно, только временно. Под честное слово.
Всем известно, нет ничего постояннее, нежели что-то временное.
Сестра часто уезжала в командировки. У Шагина в этот период дела застыли на нулевой точке. И ни туда, ни сюда. Пару раз Шагин напросился к Лиде переночевать. Ночевки в его возрасте по вокзалам, скитания по общежитиям и квартирам приятелей окончательно обрыдли. Лида согласилась.
Ужинали вместе. На кухне. Здесь же на кухне Шагин и спал. На скрипучей раскладушке. Потом…
Что бывает потом, каждый взрослый человек знает без дополнительных объяснений. Лида оказалась застенчивой, нежной и ласковой, как ребенок.
Словом, когда сестра вернулась из очередной командировки, застала в своей квартире симпатичную дружную семью. Шагин ей сразу понравился. Спокойный, ироничный. Чем-то на Джека Лондона похож.
Что совсем неудивительно. Он вообще всегда нравился женщинам. Черноволосый, подтянутый, аккуратный.
Кстати, в те времена в литературных кругах гуляла шутка. «В Москве самый крепкий брак — фиктивный!». Двое-трое друзей Шагина по этой схеме женились. Потом как-то незаметно фиктивность куда-то испарялась. Создавались вполне благополучные, и даже счастливые семьи.
В жизни всегда все неоднозначно, запутано и переплетено.
— Странно. Сольвейг, это псевдоним? — рассеянно спросила Лида.
Шагин искренне, «чисто по-человечески», порадовался тому обстоятельству, что «какой-то актрисе Сольвейг» не известен его сотовый телефон. Иначе б уже достала до печенок. Все эти в прошлом известные актрисы, как использованная жвачка. Прилипнет, не оторвешь. Барби, чтоб им… ни ролей, ни аплодисментов. Эта тоже, наверняка, хочет опубликовать свои мемуары. Воспоминания о яркой, бурной, супертворческой жизни. Из серии, «Я — московская Мерлин Монро». Станет торговаться, чтоб тираж был побольше, обложка поярче, с ее портретом, разумеется. И желательно, чтоб лично с нее он не взял ни копейки. Напечатал бы ее шедевр исключительно за ее красивые глаза и ноги. В прошлом, разумеется.
Как все надоело! Уехать бы скорей на дачу.
В Алешкино! В Алешкино!
Машенька! Мистраль! Машенька!
За два дня до этого к Шагину заехал на своей задрипанной «Ниве» эстрадный автор и детский драматург по фамилии Гармаш. Как и у всех остальных людей у него, конечно, было и имя. Но все называли его исключительно по фамилии. Шагин даже толком не помнил, как его там? Коля или Толя. Гармаш и точка.
Шагин стоял на перекрестке Бродвея со второй северной улицей и у всех на виду, развлекал разговором Машеньку и ее подругу Катю.
— Как жизнь, девушки? — улыбнулся Гармаш, эффектно хлопнув дверцей «Нивы». Он бегло с ног до головы осмотрел стройную Катю.
— Она по-русски не понимает, — кашлянув, сказал Шагин, — Она кубинка.
Катя недоуменно подняла брови. Машенька незаметно прыснула в кулак.
— По-русски не бум-бум. Только по-испански.
Смуглолицая темноволосая Катя и вправду слегка смахивала на испанку.
— Ее отец крупный судовладелец. Из кубинских эмигрантов, — невозмутимо продолжил Шагин.
Катя от изумления вытаращила глаза, но промолчала.
— Очень состоятельный человек, — поставил жирную точку Шагин.
Гармаш мгновенно сделал стойку. Обаятельно заулыбался. От уха до уха. Он так и не оставил свою детскую мечту, жениться на богатой иностранке. Уехать за границу и вести там буржуазный образ жизни.
— У тебя есть шанс. Ты по-французски волочешь?
Катя и Машенька незаметно для Гармаша переглянулись, подмигнули друг другу. Катя мгновенно сделала холодное надменное очень неприступное лицо. И вправду, стала похожей на иностранку.