Люба Чистовская была до чертиков горда своим сыном. В его-то годы, и уже купил на свои кровные, честным трудом банковского клерка заработанные! Спортивная престижная машина. Объем двигателя три литра. До ста разгоняется за семь секунд. Знай наших!
Гул усиливался. В нем, действительно, ощущалась недюжинная мощь целого стада лошадей. В шипении шин по асфальту так и слышался шелест зеленых купюр очень крупного достоинства.
«Додж», как распластавшаяся черная акула, медленно свернул с Бродвея, как бы, нехотя проплыл по их улочке и замер у ворот особняка Чистовских. Почти под окнами кабинета Шагина.
Со своей точки из-за стола у Шагина был превосходный обзор. Он успел разглядеть на пассажирском сидении, рядом с водителей, знакомую белокурую головку с распущенными волосами.
«Додж» несколько мгновений стоял неподвижно, угрюмо рыча, словно раздумывал, не рвануть ли обратно, куда-нибудь туда, на простор Ново-Рижского шоссе. Потом гул мотора стих. Наступила томительная пауза.
Ни Машенька, ни ее брат из машины не показывались, дверей не открывали, стекол не опускали.
Чуть приподнявшись в кресле, сквозь зелень раскидистой ели под окном Шагин разглядел. Сестра, и брат о чем-то взволнованно спорят. Явно не слушая друг друга. Брат Машеньки Александр младший даже размахивает руками.
Шагин каким-то десятым чувством понял, речь идет в нем.
Атмосфера на второй северной, да во всем поселке сгущалась.
События стали налезать одно на другое, торопились, подталкивали друг друга, как пассажиры при штурме долгожданного автобуса.
«У меня теперь стабильно повышенная температура. Как у собаки. Который день горячий лоб. Кому расскажи, не поверят. Обычно болею раз в десять лет исключительно гастритом. Теперь, круглосуточно, то знобит, то бросает в жар. В моем возрасте это просто смешно. Смешно и жалко. Надо при случае захватить из Москвы градусник. Чтоб реально знать, на каком я свете».
Нечто подобное мог бы записать в дневник Шагин.
Но дневника он не вел.
2
Встреча с популярной эстрадной звездочкой состоялась в небольшом уютном кафе, разумеется, под названием «Ассоль», что расположилось на Патриарших прудах. Мода нынче такая по Москве покатилась, как снежный ком. Каждая эстрадная козявка норовит открыть кафе под своим именем. Кафе или мини-ателье. На деньги богатого спонсора, само собой.
«Может, мне тоже собственное кафе открыть? „У Шагина“. Почему бы, нет. Литературное кафе. В Париже они на каждой улочке во множестве» — залетела в голову Валеры дикая мысль.
Ему каждый день приходили в голову подобные фантазийные идеи. Слава Богу, он не бросался каждую из них воплощать в жизнь.
В это субботнее утро в кафе посетителей почти не было. Только в углу две пожилые женщины с увлечением поглощали мороженое.
Внутри небольшой зал был оформлен, конечно же, в морском стиле. Якоря, канаты, мутные иллюминаторы были понатыканы везде, где только возможно. По стенам и потолку натянуты полотнища алого цвета, которые должны были вызывать ассоциации с «Алыми парусами» Александра Грина.
Валера не успел и шага сделать вглубь крохотного зала, как на него выкатилась бочкообразная бабенка, испуганно, как маленькая мельница размахивающая руками. Администраторша, очевидно. Менеджер, как модно нынче выражаться.
Наряжена она была, само собой, в морскую тельняшку, обтягивающую ее внушительную грудь, и в черные штаны с клешами по полметра.
— Закрыто! Ничего нет! — таким сиплым голосом старого боцмана, прокуренным и пропитым заявила она, будто за долгие годы плавания отвыкла им пользоваться.
Ей только кривой трубки в зубы не хватало. И попугая на плече. И черной повязки на один глаз.
«Карамба-а! Коррида-а! И черт подери-и!».
— У меня здесь встреча! — раздраженно ответил Шагин.
— С кем? — испуганно выпучила на него свои и без того выпученные базедовые глаза администраторша-боцман.
Шагин несколько секунд молча смотрел ей прямо в переносицу.
— Вы случайно не… писатель? — вдруг сиплым шепотом спросила она.
И совсем тихо произнесла его фамилию. Будто в его фамилии было что-то крайне неприличное, почти матерное.
— Да! — жестко, как на допросе, ответил Шагин, — Но не случайно.
— Тогда проходите, конечно! Мы предупреждены. Обо всем! Располагайтесь вот… здесь. Очень уютный столик.
Кстати, вместо столиков в зале были исключительно бочонки с табуретами.
Шагин не стал спорить, хотя предпочел бы сидеть в углу и в полумраке. А не на утреннем солнцепеке у самой витрины, с видом на улицу.