— Чем, дитя мое? — резко повернувшись, спросил Шагин.
— Хочу, чтоб вы меня выкрали, — доверительно улыбаясь, сообщила популярная звездочка шоу бизнеса.
«В другой жизни, дитя мое!» — чуть не брякнул он.
Несколько секунд Шагин молчал. Ему уже порядком надоела эта мутная игра.
Хорошо бы сейчас оказаться на даче. Тишина, стук дятла за окном кабинета… Машенька Чистовская на улице моет «Мазду»…
— Как на Кавказе крадут невест? — помолчав, усмехнулся Валерий.
Звездочка шоу бизнеса никак не отреагировала. С юмором у нее было явно туго.
— Перекинуть вас через седло, на коня и огородами, огородами… Потом потребовать выкуп?
— Ладно вам! Все намного проще. Вы какой-то чудной! Не волнуйтесь, нет никакого риска. Я уже все продумала. Все встанут на уши.
«Это точно!» — пронеслось в голове Шагина. «Отличная пиар компания. Если не считать, что меня посадят. Лет на десять».
— Давайте вернемся, дитя мое, с небес на землю, — вздохнув, сказал Шагин.
«Дитя» удивленно вскинула нарисованные брови. Было совершенно ясно, в шоу бизнесе к ней никто и никогда так не обращался.
— В чем конкретно ваше деловое предложение? В этом идиотизме, выкрасть вас и увести в горы?
— Ладно вам! — поморщилась Ассоль.
Машенькино выражение, «Ладно вам!», она вставляла к месту и не к месту. Почти в каждое предложение. В каком-то вульгарном и пошловатом варианте. В устах Машеньки оно звучало куда более привлекательно.
Вообще, общих словечек с Машенькой, типа, «Опад! Отстой!» в речах звездочки было более чем достаточно. Хотя, все молодые говорят сегодня одинаково.
— В чем тогда ваше вполне деловое предложение?
— Вы должны написать обо мне большую книгу.
«Должен!?» — чуть не вырвалось у Шагина.
Терпеть не мог, когда с ним разговаривают в таком тоне. Кроме того, он уже давно ничего никому не был должен. Кроме, денег, само собой.
— Настоящую книгу. Большую. Все как есть. Всю правду.
Эти фразы она произносила свистящим шепотом, с каким-то сдержанным восторгом. В ее темных глазищах сверкнуло нечто вроде злорадства.
— Я хорошо заплачу! — поспешно добавила она.
«Кто платит, тот и манускрипт заказывает!» — мелькнуло у Шагина.
Надо отдать должное наблюдательности юной эстрадной особы. Она уловила сомнения, колебания Шагина и все такое.
— Хорошо заплачу. И за книгу. И за киднепинг.
Ей очень нравилось это иностранное слово «киднепинг».
Валера Шагин опять долго молчал.
— Вам что, деньги не нужны? — презрительно бросила звездочка шоу бизнеса.
И она эффектно выложила из сумочки на стол прямо перед Шагиным довольно пухлую пачку зеленых купюр. Очень крупного достоинства. Пачка была как-то по-детски перетянута желтой резинкой.
— Это только задаток! — небрежно добавила она.
Безденежье сильно бьет по нервной системе. Человек впадает в уныние, становится пассивным, вялым, равнодушным. Или наоборот. Излишне взвинченным, вечно раздраженным, даже агрессивным. Надо иметь недюжинную силу воли и стойкость духа, чтоб достойно пройти подобное испытание.
Периоды жизни, как известно, в полосочку. Черная — белая. Или наоборот? Сначала белая, потом черная. Хотя, не неважно. Главное, сохранить нервные клетки, которые, как утверждают психиатры, не восстанавливаются. И они правы!
Психиатры всегда правы. Они знают о жизни все.
Вот тут и вертись! Нервные клетки надо сохранить в неприкосновенности, чтоб дожить до лучших времен, а никак не реагировать на подлые выходки судьбы-индейки тоже, ну, никак невозможно. Просто выматериться про себя и, насвистывая, топать дальше легкой походкой победителя, после очередной ухабины жизни? На это способны лишь редкие индивиды, не подпускающие к себе неприятности на пушечный выстрел, не берущие в голову неудачи и промахи.
Конечно, хорошо считать, главные неприятности будут завтра. Или послезавтра. И может, вообще пронесет. Но где набраться подобного оптимизма? Нынешняя жизнь к этому явно не располагает.
Так или приблизительно так рассуждал в последнее время Валерий Шагин, пытаясь убедить себя, что «все будет хорошо!», «еще не вся черемуха тебе в окошко брошена!» и все такое.
И все-таки срывался. Чуть ли не каждый день.
Кричал на бедную и без того страдающую жену Лиду. Швырял ей в лицо обидные и несправедливые слова, обвинял в «чистоплюйстве» и «псевдо аристократизме».
Срывался и обзывал последними словами пьяницу и лентяя художника Перкина, обвиняя именно его в развале их издательского дела.
Клеймил соседей по подъезду за свинство, неряшливость и неаккуратность.