– Ему удалось разлучить короля с возлюбленной?
– Ага. И оттого, что камни, которые ты носишь при себе, выточены из крепости короля и хранят его запах, Зеркала их отторгают. Вскоре после этих событий короля предали, он вступил в бой с королевой Видимых и убил ее.
– И тогда возлюбленная лишила себя жизни?
– Ага.
– Ну ладно, если Зеркала нас отторгают, не отправят ли они нас, в конце концов, назад, в наш мир?
Он фыркнул.
– Они не пытаются вытолкнуть нас туда, откуда мы пришли, Мак. Они пытаются восстановить изначальное положение вещей и вытолкнуть камни туда, откуда появились они.
Я резко втянула воздух.
– Ты подразумеваешь, что каждый раз, когда мы их используем, в каком бы измерении мы ни находились, оно будет пытаться нас вытолкнуть в тюрьму Невидимых? Что же происходит? Они промахиваются?
– Я подозреваю, что ни один из миров не обладает достаточной силой, так что нас просто выметают к ней, словно метелкой по паркету, через столько измерений, сколько возможно.
– И каждый раз нас подталкивают все ближе?
– В точку.
– Ну, а может быть, – я изо всех сил старалась оставаться оптимисткой, – мы от нее в сотне миров.
Однако почему-то я так не думала.
– Ну, а может быть, – мрачно изрек он, – нам до нее – всего шаг. И когда мы переместимся в следующий раз, мы окажемся лицом к лицу с королем Невидимых. Не знаю, как ты, а мне не улыбается знакомиться с жившим миллионы лет существом, создавшим самых ужасных эльфов. Говорят, что даже если просто посмотреть на него, в его истинном облике, можно сойти с ума.
Спустя некоторое время, Кристиан объявил, что наши вещи высохли. Я слушала, как он шуршит одеждой во время переодевания. Когда он закончил, я поднялась и двинулась за своей одеждой, затем замерла, глядя на него во все глаза.
Он горько улыбнулся мне.
– Знаю. Это началось почти сразу, как ты меня этим накормила.
Я видела его обнаженным. Я знала, что у него есть черно-красные татуировки на груди, части живота и с одной стороны шеи, но остальное тело оставалось нетронутым.
Теперь уже нет. Теперь его руки были покрыты черными полосами и символами, двигающимися под кожей.
– Это распространяется вниз, к ногам, и ползет по груди.
Я открыла рот, но абсолютно не знала, что сказать. Мне жаль, что я накормила тебя этим, чтобы спасти твою жизнь? И тебе тоже жаль? Разве не лучше жить и бороться за новый день, и неважно с чем?
– Здесь как-то замешана темная магия. Я чувствую, как она бурлит во мне, словно шторм. – Он тяжело вздохнул. – Я подозреваю, виной тому то, что мы пытались сделать вместе с Бэрронсом в канун Хэллоуина.
– Ну и что же это было? – ухватилась я.
– Мы обратились к чему-то столь древнему, что должны были бы оставить в спячке. Мы вызвали его. Я все надеялся, что найду Бэрронса, но как только нас засосало в воронку, мы разделились.
Я уставилась на него.
– Бэрронс тоже застрял с тобой в Зеркалах на Хэллоуин?
Кристиан кивнул.
– Мы оба были в каменном круге, затем круг исчез, и следом за ним – мы. Мы перемещались от одного ландшафта к другому, словно кто-то щелкал каналы на пульте, затем я внезапно оказался в Зале Всех Дорог, а его рядом не оказалось. Вообще-то мне на него плевать, но надо отдать ему должное: он умеет пользоваться темными искусствами. Я надеялся, что вместе мы сможем найти выход.
– Ох, не хочу портить тебе настроение, но он, в общем-то, уже нашел.
Глаза Кристиана вспыхнули, затем сузились.
– Бэрронс выбрался? Когда?
– Через четыре дня после Хэллоуина. Он и словечком об этом не обмолвился. Сказал, что ты был единственным, кто пропал той ночью.
– Как, черт побери, он выбрался?
Я посмотрела на него с раздражением.
– Да откуда мне знать? Он даже не признался, что был там. Он лгал.
Глаза Кристиана сузились еще больше.
– Когда вы занимались сексом?
Н-да. Из глубины этих тигриных глаз прямо на меня взирал детектор лжи.