Он зарычал на огни. Его длинные клыки блеснули черным.
Я задрожала. Он выглядел еще более смертоносным, чем раньше.
Я выключила передние лампочки, и монстр опустил руку.
И что теперь? Почему он вернулся? Было непохоже, что он хотел, чтобы я следовала за ним, однако, когда я потеряла его из вида, он вернулся за мной. Ничто из этого не имело смысла. Может он, наконец, устал таскать мешок, хлопающий его по затылку при каждом шаге, и захотел избавиться от него? Почему у него до сих пор был мой свитер? И как я собиралась пережить эту ночь? Убьет ли он меня, когда я буду спать? Если, конечно, предположить, что я достаточно успокоюсь, чтобы уснуть!
Если он меня не убьет, сможет ли что-то другое это сделать? И что тут жило ночной жизнью? Чего мне следовало бояться? И где я посмею уснуть? На дереве?
Я умирала с голоду. Я была измождена, и у меня больше не было никаких идей.
Монстр зарычал и выскочил из тени, пробежав в нескольких футах от меня, и направился к реке.
Застыв от такого близкого присутствия, я замерла и смотрела, как подпрыгивают мои камни.
Приду ли я через день или два в полное отчаяние, стану ли уставшей и сытой по горло все этим настолько, чтобы схватить это существо за голову и сорвать с нее мешочек? Если пройдет достаточно дней, и он не попытается меня убить, я вполне могу дойти до такой степени отчаяния, чтобы рискнуть.
Монстр остановился на мшистом берегу у реки и обернулся ко мне. Он взглянул на берег, затем на меня. Он повторял это снова и снова.
Он мог не понимать меня, но я поняла его. По какой-то причине он хотел, чтобы я оказалась у реки.
Я обдумала варианты. Это заняло целую секунду. Если я не пойду, что он со мной сделает? Есть ли еще место, куда я, поразмыслив, смогу пойти? Я пошла вниз к реке. Как только я оказалась там, он бросился ко мне и повел меня, клацая челюстями, прямо к середине берега.
А затем, пока я пялилась в шоке и изумлении, он описáл мочой круг вокруг меня.
Покончив с этим, он мягко скользнул в ночь и исчез.
Я стояла в центре круга мочи – от земли все еще шел пар – и на меня медленно нисходило понимание.
Он пометил землю вокруг меня своим запахом, чтобы оградить меня от меньших угроз, и я была готова поклясться, что наиболее угрожающими в этом мире были именно меньшие.
Оцепенев от событий дня, измучившись от страха и физических усилий, я села, вытащила остаток протеинового батончика, сделала из плаща подушку, потом вытянулась на берегу, уложила МакНимб возле себя, оставив его ярко гореть.
Я медленно жевала свою скудную пищу, прислушиваясь к мягкому журчанию речного течения.
Было похоже, что я нашла себе прибежище на ночь.
Я не сильно надеялась, что меня смотрит сон. Я потеряла все. Я потерялась в Зеркалах. Мои камни пропали. Смертоносный монстр собирал мои вещи и метил круги вокруг меня, и я не представляла, что ждет меня дальше. Но, по-видимому, мое тело вымоталось за день, потому что я отключилась, даже не позаботившись закончить с едой.
Я проснулась в самый темный час ночи, с колотящимся пульсом, не имея представления, что же меня разбудило. Я уставилась через чернеющие вершины деревьев на две сверкающие луны, полные на сине-черном небе, пытаясь разобраться с обрывками сна.
Я шла по коридорам дворца, в котором разместились бесконечные комнаты. В отличие от моих снов о ледяном месте, тут мне было тепло. Я любила дворец, с его бесконечными террасами, которые выходили на сады, заполненные нежнейшими созданиями.
Я чувствовала, как он меня затягивает. Было ли это место где-то в этом мире? Был ли это Белый Дворец, который воздвиг для своей возлюбленной король Невидимых?
Где-то в отдалении я слышала вой волков, приветствующих луны.
Я перекатилась, укрылась плащом с головой и попыталась снова заснуть. Мне нужны были все силы, чтобы встретить завтрашний день и выжить в этом месте.
Нечто завыло гораздо ближе в ответ на далекий волчий вой.
Я резко выпрямилась на своей постели из мха, схватила кинжал и вскочила на ноги.
Это был пугающий звук. Звук, который я слышала раньше в своем собственном мире – под гаражом в «Книгах и сувенирах Бэрронса»!
Это был мучительный лай прóклятого существа, для которого не существовало искупления, существа столь потерянного в самых отдаленных глубинах отчаяния, что я захотела пробить свои барабанные перепонки, чтобы никогда больше не слышать подобного звука.