А сейчас меня окружают запах соли и шум океана. По песчаному склону дюны карабкается рак-отшельник. И еще… Мой брат Роуэн где-то здесь, и ничто не мешает мне вернуться домой, к нему.
Я думала, что свобода меня обрадует. Да, радость есть, но есть и страх. Колонны многочисленных «а что, если» маршируют по моим едва родившимся надеждам.
«А что, если его не окажется на месте?»
«А что, если что-то случится?»
«А что, если меня разыщет Вон?»
«А что, если…»
— Что это за огни? — спрашивает Габриель.
Я смотрю туда, куда он указывает, и вижу — вдали лениво кружится огромное колесо огней.
— Никогда ничего подобного не встречала, — отвечаю я.
— Значит, там что-то есть. Пошли.
Габриель помогает мне встать и тянет за пораненную руку. Я пытаюсь его остановить.
— Нам же нельзя просто так взять и пойти на свет! Неизвестно, что там.
— Какой тогда у нас план? — спрашивает он.
План? Мой план включал в себя только побег. Он осуществлен. А теперь единственная цель — найти брата. Эту мечту я лелеяла в течение всех мрачных месяцев замужества. Брат превратился чуть ли не в плод воображения, в фантазию. Мысль о том, что скоро я встречусь с родным человеком, заставляет мою голову кружиться от радости.
Я надеялась, что мы доберемся до земли сухими и при дневном свете, но у нас закончилось топливо. А сейчас с каждой секундой становится все темнее, и, если честно, здесь нисколько не безопаснее, чем в любом другом месте. Впереди хотя бы огни… пусть даже их странное вращение выглядит пугающим.
— Ладно, — говорю я, — посмотрим, что там.
Похоже, импровизированная повязка из водорослей остановила кровотечение. Она так аккуратно наложена, что это даже забавно. Габриель на ходу спрашивает, чему я улыбаюсь. Он промок насквозь и облеплен песком. Его обычно аккуратные темно-русые волосы всклокочены. И тем не менее он стремится к порядку, к каким-то логичным действиям.
— Знаешь, все будет хорошо, — обещаю я ему.
Он чуть сжимает мою руку.
Январский ветер ярится, вздымая песок и путаясь в моих намокших волосах. Улицы завалены мусором, в кучах слышится шуршание. Зажегся один-единственный фонарь. Габриель обнимает меня за плечи. Не знаю, кого этот жест должен успокоить, но меня начинает подташнивать от накатившего страха.
А что, если на эту темную улицу выкатится серый фургон?
Домов поблизости нет — только кирпичное строение, которое полвека назад, кажется, было пожарной станцией. Окна разбиты и заколочены досками. Стоят еще какие-то развалюхи, в темноте мне не удается их разглядеть. Готова поклясться, что в переулках кто-то есть.
— Тут все такое заброшенное, — произносит Габриель.
— Странно, правда? — откликаюсь я. — Ученые были так уверены, что делают нас идеальными, а когда мы начали умирать, они бросили нас гнить… и весь мир вокруг заодно.
Габриель корчит гримасу, которую можно истолковать как презрение или как жалость. Он почти всю жизнь провел в особняке, пусть всего лишь в качестве слуги, но там было спокойно, чисто и относительно безопасно. Конечно, если не попадать в подвал. Этот обшарпанный мир должен стать для Габриеля шоком.
В кольце огней звучит странная музыка — звонкая и зловещая, только прикидывающаяся веселой.
— Может, нам лучше вернуться? — предлагает Габриель, когда мы подходим к площадке, обнесенной металлической проволокой.
За оградой я вижу палатки и горящие в них свечи.
— Вернуться… куда? — спрашиваю я.
Меня так трясет, что я едва выталкиваю из себя эту фразу.
Габриель открывает рот, чтобы ответить, но его слова заглушаются моим воплем. Кто-то хватает меня за руку и тянет к дыре в ограде.
В голове крутится лишь одно: «Только не снова, только не так!» А потом у меня опять начинает течь кровь, и болит кулак — я кого-то ударила. Я продолжаю отбиваться, а Габриель оттаскивает меня. Мы пытаемся убежать, но нас ловят. Люди выскакивают из палаток и хватают нас за руки и за ноги. Меня даже — за горло. Я чувствую, как мои ногти рвут чью-то кожу. Голова кого-то из нападающих ударяется о мою, и перед глазами все плывет. Но некая потусторонняя сила заставляет меня яростно защищаться. Габриель выкрикивает мое имя, просит не сдаваться, но все бесполезно. Нас тащат к вращающемуся кругу света, где хохочет старуха и не смолкает музыка.
2
Тошнотворный звук удара кулака о подбородок. Габриель проводит безупречный апперкот, опрокидывает одного из мужчин прямо в грязь, но тут же подбегают другие. Габриеля хватают за руки, пинают со всех сторон.