– Ты должна говорить речь с улыбкой, с верой, со счастьем на морде! – он кинул её грудью на табурет. – Держись, сука, и ноги раздвинь! Будешь не рада моему члену, позову десятерых, а твоему шакалу Алеку яйца отрежу! – он хлестнул ладонью ей по ягодице.
– Не трогайте его, пожалуйста, не пытайте больше! Я всё сделаю! Как скажите… – задыхаясь от слёз, Хэйли послушно расставила ноги, схватилась руками за ножки табурета и приказала себе не сопротивляться неизбежному насилию.
– Пока что я не верю тебе, дрянь! – он остриём кинжала чиркнул по её женскому естеству.
Хэйли вскрикнула и закусила губы, заставляя себя расслабиться. В её мыслях пульсировал образ истязаемого любимого, его вопли она слушала уже два дня. Вечность так близко от Ада…
– Хочешь меня, сука? – мужчина хлестнул ладонью ей по ягодицам. – Умоляй или палец ему отрезать и трахнуть тебя им?
– Прошу, возьми меня! Я хочу тебя, хочу! – прокричала Хэйли и глухо простонала под резким напором. Ей показалось, что ей в анус вонзился раскалённый жезл. Мучитель стал быстро двигаться, жадно с ненавистью, словно пикой раз за разом пронзая её насквозь. Слёзы и крик застряли у Хэйли в горле. Она лишь тихо всхлипывала. Перед глазами у неё воображение рисовало висящего на цепях Алека, испещрённого ожогами и порезами.
– Стони, сука! Тявкай, как тебе хорошо! Скули от счастья, дрянь, потаскуха! – потребовал мужчина, часто дыша.
Хэйли застонала, как могла, представляя, что сзади неё её любимый и он не груб, а нежен. Она душой отдавалась Алеку, жалея, что ни разу с ним не занималась анальным сексом, так как не успела решиться. Он и не настаивал, с тёплой улыбкой говорил: «Подожду, когда ты захочешь подарить мне всю себя. У нас вся жизнь впереди». А оставалась, оказалось, неделя. Теперь она не противилась садисту, пытаясь не напрягаться и почувствовать удовольствие, чтобы зверь в чёрном поверил и не терзал в отместку за ложь Алека. Как близко теперь рай…
– Ты любишь через меня Всевышнего, сука? – он особо сильно толкнулся в неё и схватил за волосы, заставляя изогнуться. Ещё вогнал свою плоть в неё пару раз, жёстко и с остервенением. – Любишь?
– Да! Я люблю! Люблю… – выдавила из себя Хэйли, опустошённая, разбитая, сожжённая.
– Поверю, – прозвучал короткий смешок.
Мужчина ножом резанул ей по волосам, отсекая густую прядь. Хэйли обессиленно уронила голову, медленно тяжело задышала, чувствуя, что он вышел из неё.
– Поблагодари. Я вытер своё святое тело твоими немытыми волосами, а не твоим, сучка, грязным языком.
– Спасибо, – тихо отозвалась она.
– Так и быть, я даю тебе шанс быть светлой, – мужчина толкнул её ногой, и она упала вместе с табуретом.
– Спасибо, – полушёпотом и не двигаясь отозвалась она, понимая правила существования так близко ко тьме.
– Всевышний милостив! – гордо сказал мужчина. – Я верный его сын! Твой шакал – шпион. Он предал своих хозяев. Всё нам рассказал, но будет страдать, долго умирать. Хотя сейчас ты ему даровала покорностью ночь и день без новой боли. Я щедр, как Всевышний! – в его словах отчетливо сквозила гордыня.
– Спасибо.
– Знаешь, о чём он умоляет с первых часов под пытками? Отпустить тебя, – ядовитый смех сорвался с его губ. – И я согласился, если он расскажет всё, что знает, а ты примешь Всевышнего.
Мужчина ступнёй повернул ей лицо. Подошвой провёл по искусанным кровоточащим губам.
– Подумай, ты хочешь уйти? Или желаешь его спасти от мучительной длинной смерти? Поразмышляй, кому ты верна, – он, поигрывая кинжалом, повернулся и ушёл.
Дверь скрипнула. Лязгнул засов. Хэйли содрогнулась. Всхлипывая, доползла до матраса и замерла на нём калачиком. Как близко свет…