Я резко сунул ему фото под нос.
– Жакье,– объявил я.
Он хрюкнул по-поросячьи. Настоящий маленький поросенок!
– Какое имя вы сказали?– спросила старушка, которая начала уже жалеть, что открыла мне дверь.
– Жакье. Фамилия его хозяйки или мужа его хозяйки.
Она грустно покачала головой.
– Не надо, месье,– упрекнула она меня.– Он не любит этого имени, а ведь хозяйка всегда так хорошо относилась к нему|
– Душевнобольные живут в своем, особом мире… Хорошо, думаю, что я могу идти. Вид у него спокойный…
– О! Он такой, месье… Такой! Не правда ли, Шарль, мой малыш, мой миленький, ты же всегда тихий?
Чтобы его приласкать, она повернулась ко мне спиной. Я сунул трубку в зубы и чиркнул спичкой.
– Боже мой! – закричала старуха, обернувшись ко мне.– Вы что, не знаете? Огонь… Огонь!
Больной съежился в своем кресле, как от удара электрическим током. На его лице появилось выражение дикого ужаса. Скрючив пальцы, он запустил их в седую шевелюру и завыл так, как воют над покойником.
* * *Когда примерно в девять вечера того же дня я прибыл в дом на улице Ториньи, дверь мне открыла не жалкая мать Шарля Себастьена. Я вздохнул с облегчением. После утреннего спектакля у меня не было никакого желания очутиться в компании любого члена этой семьи. Итак, на мой звонок в дверь отозвалась не мадам Себастьен, а стандартного вида служанка, которую я уже раз видел в этих краях. Я напомнил ей свое имя, добавил, что у меня встреча с мадемуазель Одеттой, а если мадам Жакье находится в пределах досягаемости, то я не премину засвидетельствовать ей свое почтение. Даже сам месье Жан Марёй не смог бы сочинить лучше.
– Мадам ушла,– сказала старушка. (Как кстати!) – Что же касается мадемуазель, то она в своей комнате. (Опять очень кстати!)
– Она больна?
– Нет, месье, следуйте за мной.
Я пошел за ней. Довольно красивые ноги, в чулках, немного тонковатых для занятия домашними делами. Вероятно, собиралась на танцульки на улице Вертю или где-нибудь еще. Подойдя к комнате Одетты, она постучала в дверь согнутым пальцем.
– Она стала баррикадироваться? – заметил я.
– Да, месье.
– Давно пора.
Она чуть не прыснула со смеху, потом приблизила губы к дверной панели и произнесла несколько слов. Одетта появилась в проеме.
– Входите, пожалуйста.
На ней был халат, наброшенный поверх бледно-голубого нижнего белья. Она казалась усталой, еще не оправившейся от своих прошлых волнений.
– Садитесь. Могу я предложить вам что-нибудь?
– Нет, спасибо.
Я сел.
– Вы – лгунишка,– сказал я.
Она побледнела.
– Я?
– А кому я могу это сказать, кроме вас? Да, вы. Его зовут не Жан. Я слышал, как произносили его имя, но забыл. Во всяком случае, не Жан. Вы по крайней мере знаете, о ком я говорю?
– Но о… о… конечно, не о месье Марёй.
– Нет, не о Марёй. Я говорю о Латюи. Забыл его имя, но фамилию помню. Латюи по кличке Шошотт, арестант, сбежавший из Фреси, убийца Кабироля, педераст на обе стороны, левша-правша, способный на связь с кем угодно и который уж никак не пропустит такой лакомый кусочек, как вы…
– Как вы можете…
– Догадаться?
– Я не спрашиваю вас, о чем вы могли догадаться, а о чем нет! – закричала она.– Я вас спрашиваю, как у вас хватает наглости предъявлять мне такие обвинения?
– Но я вас не обвиняю, малышка. Я констатирую, и все. Утверждаю, что вы являетесь жертвой и готовы наделать таких глупостей, что уже не будет никакой возможности вытащить вас из ямы. Послушайте…
Я встал, подошел к ней и шепотом спросил:
– Он здесь?
– Мы одни! – взбунтовалась она.
– Тем не менее я предпочитаю говорить шепотом. Слушайте…
Я обнял ее и почувствовал, как она дрожит. Я тихо продолжал говорить ей в ухо:
– Да того, как попасть в тюрьму, он был вашим любовником. Вы познакомились с ним у Кабироля. Вы знали Кабироля как дочь своего отца, который был другом ростовщика. У Латюи и Кабироля были отношения вора со скупщиком краденого. В день, когда вы пошли к ростовщику на улице Франк-Буржуа, он был там. Я не думаю, что вы присутствовали при убийстве. Но он был свидетелем вашей стычки с Кабиролем. Он его убил частично из-за денег, частично из ревности. Два чувства составили взрывчатую смесь. И сейчас он вас шантажирует, грозя выдать ваше присутствие там. Будучи в бегах, он спрятался в руинах дворца Изабеллы Баварской в ожидании, пока все уляжется. К несчастью, его обнаружил Баду. И Баду не стало. Тогда он решил найти убежище у вас. Не скажу, что такой дом, как ваш, полон закоулков и потайных лестниц, но все же ваш любовник может здесь спрятаться, особенно если запрется на ключ. Он требовал, чтобы вы его приютили… и не только это.