– В моей жизни,– сказал я,– только Кабироль был мне по-настоящему противен.
Она даже не расслышала мои слова. Кое-как запахнув полы жакета на груди, она рухнула в кресло с лицом, мокрым от пота, ткнула пальцем в телефон и сказала:
– Ну, давайте. Зовите легавых.
– Заткнитесь и дайте мне ответить,– сказал я.– Оставим легавых в покое. Убийца для них – это Латюи. Поскольку они закрыли это дело, давайте не будем сообщать им новые сведения, которые заставят их открывать его снова. У них могут начаться комплексы.
Она глубоко вздохнула.
– Я… я не понимаю вашего отношения.
– Все очень просто. Кабироль был мерзавцем. В день, когда он взял – естественно, в залог – среди кучи других вещей плюшевого медвежонка, игрушку ребенка разоренной дотла семьи, он выдал себя. Потому что присутствие этой игрушки в куче прочего хлама просветило меня насчет этого субчика лучше, чем его подробная биография или психологические исследования. Его пришили? Тем лучше. Пусть он на том свете разбирается со своим убийцей, я и пальцем не шевельну, чтобы помочь поймать этого убийцу. Последующие события привели к тому, что убийце безобидного чудака досталась роль козла отпущения. Он вполне мог заплатить за двоих, и круг замкнулся.
Я замолчал. Последовала тишина. Потом вздох.
– А дальше?
– Дальше? Это все. То, что должно было произойти, произошло. Только, повторяю вам, я хочу полной ясности между нами. Итак, продолжаю… Я встретил вас на лестнице дома Кабироля. Вы не плакали. Вы комкаете свой платок, когда плачете. А тогда он был развернут, чтобы скрыть лицо на случай встречи с кем-нибудь. Я чуть не толкнул вас и произнес фразу насчет стойкости вашей губной помады, и это напомнило вам кое о чем. Гм… хочу вас спросить… Больше я не вернусь к этому вопросу, но надо сказать все до конца. Надеюсь, вы воткнули нож ему в сердце, когда он вас целовал?
Она закрыла лицо руками. Я пожал плечами.
– В конце концов это не более омерзительно, чем его грязные лапы на вашей груди. Ну, а насчет употребления ножа для бумаг, это был его нож?
– Он…
Она, видимо, была на грани обморока, но преодолела свою слабость.
– Я ничуть не раскаиваюсь в том, что сделала. И никогда не раскаюсь. Нож лежал на столе. Я схватила его и ударила.
– Значит, это не было преднамеренно?
– Преднамеренно,– упрямо сказала она,– и я ни о чем не сожалею, говорю вам. У меня в сумке был пистолет, который я когда-то у него нашла. Но я боялась шума, а нож для разрезания бумаг…
– О! Этот пистолет вряд ли наделал бы много шума, но все же больше, чем нож. Такая штука странной формы, не так ли? С насадкой на стволе. Глушитель, точно?
– Может быть.
Я швырнул пистолет Латюи на стол.
– Вот эта штука?
– Возможно.
– Да или нет?
– Да, это то самое оружие.
– Вы нашли его у Кабироля, а Латюи нашел его у вас.
– Да
– Отлично…
Я бросил пистолет обратно в ящик стола.
– Ваша мать была в курсе ваших любовных отношений с Кабиролем?
– Никто не был в курсе. Он умел хранить тайны о своей жизни. Поэтому я и решила его убрать. Никто никогда не заподозрил бы меня.
– Но вы,– продолжал я,– все же предпочли сделать так, чтобы отвести всякие подозрения от женщины. Именно поэтому мое замечание натолкнуло вас на мысль о губной помаде, после некоторых колебаний вы рискнули вернуться, чтобы стереть следы. И наткнулись на меня, когда я был в отключке.
– Да.
– И задались вопросом: кто я такой. Не отрицайте. Я почувствовал, как меня обыскивали.
– Да. Я… я заглянула в ваш бумажник и прочла вашу фамилию на документах…
– И так далее, и тому подобное… Прекрасно. Баду обнаруживает труп Кабироля. В газетах появляются статьи, но в них нет ни слова о Несторе Бюрма. Получилось так, что оглушенный детектив уже не валялся в доме на улице Франк-Буржуа, когда туда пришел Баду, но сам детектив никак не высказывается по поводу своего присутствия там, как и о нападении, жертвой которого он стал. Должно быть, вы подумали обо всем этом. Естественно, Бюрма был оглушен не Кабиролем, а кем-то другим, кто там уже был, и, следовательно, стал свидетелем вашего преступления. Вам захотелось идентифицировать этого человека, чтобы предпринять какие-либо действия в случае необходимости. Вы предположили, что Нестор Бюрма может знать человека, который на него напал. А поскольку сам Бюрма играет в кошки-мышки с полицией, то не исключается, что с ним можно будет договориться и вытянуть из него нужные сведения, рассказав подходящую историю, а то и прибегнув к личному обаянию. Но… Внимание! Этот охмуреж должен быть не явным, а хорошего тона, маскироваться смущением и растерянностью, без демонстрации всяких там женских прелестей. Этими атрибутами можно будет воспользоваться потом, если потребуется. При первом контакте вы не скрещиваете ноги и все время натягиваете юбку на колени. Но тем не менее, чтобы курсировать в моих водах, пока меня не встретите, вы выбрали предлог легкий по весу, но богатый по содержанию. Изделие из нейлона с кружевами. Очень красноречивая штука эти трусики – может стимулировать мыслительный процесс, натолкнуть на идеи. На меня они такое действие и произвели, но только в другом направлении.