— Маша-гуляша, что не спится? Некому сказку на ночь прочитать?
— Анатолий, ты сразу не ругайся, но я натворила дел, — жалобно начала она. — Если можешь — помоги.
— Ладно, рассказывай, в какую очередную неприятную историю ты попала. — Анатолий тяжело вздохнул. — Только с самого начала, и ничего не утаивай.
И Маша чистосердечно рассказала обо всем, начиная с того момента, когда нашла золотую маску.
Неделю спустя. Август. 4-й лунный день. Луна в Деве
У Маши оказался сильный вывих, но она уже могла самостоятельно передвигаться, только сильно прихрамывала. Гораздо хуже было положение у Марины. Во время падения она получила тяжелое сотрясение мозга, и пока была на постельном режиме. Замкнувшись в себе, она ни с кем из соседей по палате не разговаривала.
На помощь Маше Анатолий приехал не сам, а с Владленом Петровичем. Археолог пришел в неописуемый восторг от золотой маски Девы, посоветовал не делать из всего этого шумиху, из-за чего у Маши могли возникнуть новые неприятности с властями. Взял маску, оформил ее, как археологическую находку и отвез в исторический музей в Симферополе. «Пока она побудет в запаснике музея, и мы с ней немного поработаем, материал на статью соберем в журнал».
Али поместили в психиатрическую лечебницу, в которой уже находились два пациента с аналогичными симптомами заболевания, но через три дня он неожиданно скончался от кровоизлияния в мозг. Об этом Марине не рассказали, с учетом тяжести ее состояния, но она, к удивлению окружающих, о нем и не спрашивала.
Владлен Петрович очень сблизился с Машей, он каждый вечер навещал ее и вел долгие беседы. И, похоже, она ему нравилась не только как любознательный и терпеливый слушатель.
Анализируя события, которые произошли с Машей, он ничего не оставил от мистики. Призраки, которые ей мерещились, были результатом ее повышенной чувствительности, впечатлительности от слов прапорщика. Она ожидала, что должно что-то произойти в замке, а желания материализуются, вот ее подсознание подбросило ей галлюцинацию — и ничего больше.
— Мы современные люди и должны быть лишены предрассудков наших предков, — тоном лектора вещал он. — Живя в городах, мы не ощущаем разницу между днем и ночью, разве что в темное время суток работает гораздо меньшее количество магазинов, но зато это с лихвой восполняется наличием всевозможных ночных увеселительных заведений. Для наших предков чередование дня и ночи, света и тьмы имело большое значение. Ночью у них жизнь в городах и селах останавливалась. Рожденные ночью, как было принято считать, способны видеть духов и привидения, незримые для детей дня. Люди, умершие ночью, якобы находятся ближе к потустороннему миру, чем те, кто умерли при свете дня. Темные силы активизируются после захода солнца, ночь принадлежит иному миру, и поэтому смертным в это время следует находиться у своего очага и опасно оставаться вне дома. Ночные путники в неблагоприятных местах — на кладбищах или там, где пролилась человеческая кровь, рисковали увидеть призраков. Некоторые народы даже зимнюю пору относили к «темному, черному» времени года. На границе двух периодов времени, считали они, проявляется некая таинственная сила, способная делать и добро, и зло. Наиболее активны магические силы накануне ноября и накануне мая — во временных точках, делящих год пополам, которые носили название «ночи духов». Но так считали древние, а у нас, наоборот, эти месяца насыщены большим количеством праздников, и это разнообразит нашу жизнь.
Владлен Петрович скептически отнесся к рассказу Маши о том, что Марина утверждала, будто является прямым потомком тавров и чуть ли не современной жрицей. Она, по его твердому убеждению, «тронутая» на мистике, и он предполагал, что после выписки из больницы, Марина продолжит лечение в психиатрической лечебнице, иначе ей придется попасть в более неприятное заведение за покушение на жизнь Маши. По паспорту Марина оказалась Марой — не менее странное имя, чем и она сама.
Владлен Петрович не преминул блеснуть эрудицией и рассказал, что понятие «Мара» в буддийской мифологии персонифицирует зло и все то, что приводит к смерти живые существа, а означает это слово «убивающий», «уничтожающий». В мифологии народов Европы Мара — злой дух, воплощение ночного кошмара. Он садится ночью на грудь спящего и вызывает удушье. В древнеславянской мифологии Мара — это злой дух, воплощение смерти, но впоследствии это имя утратило свой зловещий смысл и трансформировалось в имя Марья. Имя «Мара» у тавров давалось при посвящении в жрицы богини Девы, которые занимались делами не для слабонервных — собственноручно приносили людей в жертву богине. В заключение, хитро улыбаясь, Владлен Петрович добавил: