14:26 по марсианскому солнечному времени.
— И-и… два! И-и… три! И-и… пуск !
Нокс и Островски вышвырнули из люка шаттла еще один контейнер с банками, накрывая третий, последний марсоход, тут же окутавшийся клубами пара.
Идею, прежде чем грузить пиво на борт и отправляться на север, испытали на «Марсе-1». В предельно разреженной атмосфере Марса банки чувствовали себя прекрасно, несмотря на разницу в давлениях. Однако давление внутри банок быстро возрастало, если содержимое охладить до точки замерзания. Тогда оно начинало заметно увеличиваться в объеме.
Все это означало, что любое резкое сотрясение — например, при столкновении с другой банкой в полете, при ударе о землю либо о крышу марсохода — гарантировало взрыв. А стоило пиву попасть в марсианскую атмосферу, одновременно происходили несколько вещей. Двуокись углерода, которой было насыщено содержимое банок, немедленно отделялась от жидкости, образуя пену, а охладившись до нужной температуры, приобретала белый цвет и становилась хорошо различима. Жидкость же замерзала, едва коснувшись холодной внешней поверхности бронекостюма или смотрового иллюминатора марсохода, быстро покрывая все, на что попадала, тонкой коркой льда и сублимированной двуокиси углерода.
Там, где жидкость касалась марсианской почвы, эффект выходил еще более зрелищным. Большая часть местного реголита была обезвожена, так что пески Сахары в сравнении с ним показались бы болотом. Падая на эту почву, жидкая вода, как еще десятилетия назад продемонстрировали «Викинги», высвобождала большие количества кислорода… достаточные, чтобы издать пронзительное шипенье и взметнуть в воздух клуб мелкой сухой пыли. Одним словом, достаточное количество жидкости, попав на почву, создавало если не факт, то, по крайней мере, полную иллюзию взрыва.
Вначале Гарроуэй предполагал бросать банки по одной, как ручные гранаты, но очень скоро эта идея была отвергнута. Взрыв одной банки выглядел совершенно не впечатляюще. Кроме того, конструкция бронекостюмов морской пехоты сильно затрудняла метание гранат, что, по мнению Нокса, было большим упущением. Множество банок, разом выброшенных с лоббера над достаточно большим участком, создавали эффект куда более убедительный.
Массированный удар совершенно неожиданного свойства посеял в рядах оборонявшихся сущую панику. О дисциплине внизу забыли вмиг: лоббер парил над головами, и химические бомбы, контейнер за контейнером, сыпались на головы «голубых касок». Некоторые продолжали удерживать позиции и вести огонь по лобберу, но другие, большей частью побросав оружие, беспорядочными толпами устремились в пустыню либо обратно к «Сидонии-1».
— Что дальше, парни? — спросила Эллиотт. — Траншея или их штаб-квартира?
— Траншея, капитан, — ответил Нокс. — Надо помочь майору прорваться.
— Придержите свое пиво. Поворачиваем на юг.
Шаттл прибавил скорости, задав Ноксу с Островски, вцепившимся в скобы на переборках, ощутимую встряску. До траншеи было примерно полкилометра.
17:11 по времени гринвичского меридиана.
«Сидония-1»; наземные позиции;
в километре к югу от базы;
14:26 по марсианскому солнечному времени.
В песчаный гребень ударили еще несколько пуль, взметнув в воздух пылевые столбики метровой высоты. Морские пехотинцы постарались еще глубже зарыться в песок. Гарроуэй поднял винтовку над головой, чтобы прицельная камера передала на дисплей шлемофона изображение вражеских позиций. Он едва мог различить у горизонта следующий песчаный гребень — согласно показаниям лазерного дальномера, в 185,4 метра впереди — и черные точки голов противников.
— Становится жарковато, майор, — заметил лейтенант Кинг, вжавшийся в песок рядом с ним.
— Они врылись в землю и ждут нас, — ответил Гарроуэй, поспешно (каждый морской пехотинец знал: попадание, причинившее бы на земле легкую рану, здесь, в почти лишенной воздуха атмосфере, означает верную смерть) опуская руку с винтовкой. — Лобовой атакой не взять.
— Господин майор! Сэр, вы полагаете, идея с пивной бомбардировкой сработает? — спросил Слайделл, залегший по другую сторону от Гарроуэя.
— Должна сработать, Слай, — ответил Гарроуэй. — Если нет — мы, считай, покойники. И что самое обидное, это — единственный запас пива в радиусе ста миллионов миль….
— Эх… не травите душу, сэр, — отозвался Слайделл.
Кинг тоже выставил винтовку из-за гребня дюны.
— Эй, майор! — воскликнул он. — Взгляните!
Гарроуэй последовал его примеру, стараясь не поднимать руку слишком высоко. На этот раз на дисплее показался лоббер, медленно плывший по небу чуть позади вражеских позиций. Из грузового люка вылетел небольшой предмет, разбросав в стороны несколько десятков предметов помельче. В рядах ооновцев отреагировали немедленно и бурно. «Голубые каски», один за другим, принялись выпрыгивать из укрытия; некоторые отчаянно отряхивались, другие открыли огонь по лобберу, но большинство — пустились бежать так быстро, как только позволяли громоздкие бронекостюмы.
— Знаете, — сказал Кинг, — мы, кажется, пополнили арсенал Корпуса новым секретным оружием. Пивными бомбами!
— Да уж, — добавил Слайделл. — Мое пиво…
— Пожертвовано для общего дела, Слай, — сказал Гарроуэй. — Не будучи должным образом экипированы для выполнения задания, мы проявили смекалку и обошлись наличными ресурсами!
— Да уж. Гляньте, как драпают!
Первый залп морских пехотинцев заметно проредил ряды стрелявших по лобберу. Человек шесть или семь разом рухнули обратно в траншею. Прочие, побросав винтовки, пустились наутек.
— Вперед, парни! — закричал Гарроуэй.
Он поднялся на ноги, увязая в песке, взбежал на гребень дюны и устремился вниз. В пластину брони со звоном ударила пуля; развернувшись, Гарроуэй поймал в перекрестье стрелявшего ооновца и выпустил ответную очередь. Солдат, убитый наповал или просто сбитый с ног, упал и скрылся из поля зрения.
В бегство обратились не все «голубые каски»; оставшиеся в траншее открыли ураганный огонь по атакующим. Однако внезапная атака лоббера разорвала вражескую цепь; под натиском морских пехотинцев защитники траншеи смешались и по одному начали отступать.
Один из морских пехотинцев, бежавший слева — кажется, Марчевка, — вскинул руки и упал лицом вниз. Секундой позже взорвался облаком кровавых брызг шлем капрала Хайеса. Атака на миг замерла… но морские пехотинцы тут же вновь ринулись вперед, стреляя на бегу от бедра.
Тем временем лоббер сбросил на траншею еще порцию банок, и этот удар оказался решающим. Клубы пара, осколки льда и липкие янтарные брызги окончательно сломили оборонявшихся.
Охваченные паникой, все, кто еще оставался в траншее, обратились в беспорядочное бегство.
17:14 по времени гринвичского меридиана.
«Сидония-2»; борт шаттла «Харпер’с Бизарр»;
на высоте 50 метров над позициями войск ООН;
к югу от сидонийской базы;
14:29 по марсианскому солнечному времени.
— Ребята, топлива осталось минут на пять! — сообщила Эллиотт по интеркому. — Присматривайте-ка место для посадки!
Нокс оглянулся. На борту оставалось еще целых три контейнера с пивом, и ему очень не хотелось завершать рейд, пока снаряды не израсходованы полностью.
— Пройдем над базой, капитан, — ответил он. — Еще один заход, а потом сможем сесть возле Крепости.
— Роджер вас. Держитесь, набираем высоту!
Лоббер прыгнул вверх. Внизу сержант видел по меньшей мере десяток ооновских солдат, покинувших траншею и во все лопатки бегущих на север, оставив на песке нескольких убитых и довольно много оружия.
Морские пехотинцы уже заняли вражескую траншею. Некоторые останавливались, чтобы подобрать оружие, — винтовок на всех до сих пор не хватало, и кое-кому пришлось идти в атаку с пустыми руками.
Однако теперь все были вооружены и продолжали гнать солдат Иностранного легиона к «Сидонии-1».
Лоббер снова пошел на снижение, и Нокс заметил небольшую толпу, сгрудившуюся у внешнего люка главного шлюза. Большинство, решил он, наверняка из тех, кто, укрываясь за марсоходами, попал под первые бомбовые удары.