— Что будем делать, майор? — спросил лейтенант Рассел Кинг, стоявший рядом.
Гарроуэй озадаченно моргнул. До сего момента он даже не вспоминал о структуре подразделения. Но, учитывая, что полковник Ллойд ранен и оставлен в Сидонии, именно он сделался старшим офицером, командиром отряда из двадцати четырех морских пехотинцев плюс пятеро ученых.
Тем временем беседы прочих морских пехотинцев становились все оживленнее и оживленнее.
— Что за херня? — сказал кто-то по общему каналу. — Эти ублюдки собираются просто бросить нас здесь?
— Мы — не звери и не варвары, — объявил Бержерак, стоя на верхнем конце трапа. — Но нам нужен полный контроль над сидонийской базой, для чего нам требовалось просто удалить вас оттуда. Уверен, вы отлично понимаете, что мы могли бы попросту расстрелять вас но вместо этого — оставляем здесь, снабдив достаточным запасом пищи и воды, а также — портативной вододобывающей установкой.
— Бержерак, — заговорил Гарроуэй, — думаю, нам требуются некоторые разъяснения. Мы — военнопленные?
— Конечно же, официально ваша страна в данный момент не находится в состоянии войны с Объединенными Нациями. Скажем так: мы просто временно передислоцировали вас на эту станцию.
— Да, но на какой срок? — Вопрос был задан женским голосом; Гарроуэю показалось, что это была Островски. — Вы не имеете права просто так бросить нас здесь!
— Тишина в строю! — рыкнул Гарроуэй.
Что ж, если уж он стал командиром, придется поддерживать дисциплину. И лучше всего начать прямо сейчас.
— Срок, — отвечал Бержерак, — зависит исключительно от того, сколько времени потребуется, чтобы… э-э… оценить находку, сделанную Доктором Александером в Сидонии.
— То есть просто спрятать или уничтожить ее! — крикнул Александер.
— Прошу вас, доктор Александер, — сказал Гарроуэй, найдя взглядом ученого, выглядевшего в своем голубом скафандре среди морских пехотинцев совершенно неуместно. — Давайте послушаем, что он скажет.
— Мы — не вандалы, доктор, — добавил Бержерак. — Но мы намерены обратить любые возможные технологические открытия, которые могут быть сделаны в Сидонии, на благо всего человечества.
— Что вы там бормочете, Бержерак? — яростно вскричал Александер. — Мы ничего ни от кого не прячем!
— Нет уж, позвольте, — сухо ответил Бержерак. — О Корабле опубликовано многое. Вкупе со множеством обзоров комплекса и открытых до недавнего времени технологий Строителей. Но — что мы узнали от вас с тех пор, как вы начали исследования этих развалин? Ничего! Некоторые из нас уверены, что вы обманываете весь остальной мир.
— Весь остальной мир, полковник, — заговорил Гарроуэй, надеясь предвосхитить следующий выпад Александера, — обманывает сам себя. В конце концов, вас и ваших наблюдателей мы здесь приняли.
— Вот именно, — подтвердил Александер. — А если желаете расширить доступ — стройте свои собственные корабли!
— Поверьте, доктор, это — не за горами. Потому что оставлять вас, американцев, и ваших русских друзей наедине с такими бесценными на ходками — крайне опасно. Мы позаботимся о том, чтобы эти сокровища пошли на всеобщее благо, согласно РДЛ
Ратифицированный договор о Луне был принят и ратифицирован ООН в 2025-м, в год публикации Хартии ООН, через пять лет после официального выхода из ООН США. Подобно своему предшественнику, Договору о Луне 1979 года, РДЛ препятствовал частному предпринимательству в космосе, запрещая частное владение или исследование любой иной планеты и любого космического тела. Отрицались любые притязания отдельных правительств — даже на быстро иссякающие места для спутников на геостационарной орбите. Именно Договор о Луне послужил одной из причин, в силу коих Америка вышла из ООН, после чего Организации пришлось перебазироваться в Женеву.
Соединенные Штаты не подписывали РДЛ, однако ООН, похоже, вознамерилась принудить их к соблюдению этого договора силой.
— Возвращаясь к сроку вашего пребывания здесь, — продолжал Бержерак. — Он зависит от нескольких факторов, не зависящих от меня. В самом худшем случае вы останетесь здесь до прибытия следующего корабля, которое состоится через три месяца. Однако, при некотором везении, ситуация прояснится раньше. В этом случае вы будете перемещены на «Марс-1», где и останетесь до прибытия корабля.
— Они не имеют права! — опять воскликнул кто-то.
— Господи, но что же нам делать? — спросил другой, явно из ученых.
— Стрелять ублюдков — ответила Островски.
Гарроуэй понял, что сдерживающая его подчиненных дисциплина вот-вот рухнет, и тогда они окажутся целиком отданы на милость захватчиков и негостеприимной марсианской пустыни.
— Вы найдете этот модуль вполне адекватным своим нуждам, — продолжал Бержерак, — хотя и не совсем комфортабельным. Дистиллятор — внутри топливных элементов у вас достаточно. Далее… на борту этого марсохода находятся мои солдаты, количество значения не имеет. Они прибыли сюда несколько часов назад, чтобы подготовить станцию к вашему прибытию и убедиться, что на ней нет средств связи либо компьютеров. Мы не можем позволить вам установить связь с Землей либо другими базами на Марсе. Солдаты останутся здесь, чтобы присматривать за вами — по крайней мере, некоторое время. Во всяком случае — на срок, достаточный чтобы убедиться, что вы благополучно устроены и ни в чем не нуждаетесь. Испытывая в чем-либо недостаток, вы можете обратиться к ним, и они свяжутся со мной. Предупреждаю, к марсоходу — приближаться по одному, имея в руке белый флаг. Подходить к нему ближе, чем на двадцать метров, запрещено — по причинам, для вас очевидным. На этом — прощаюсь с вами. Будьте уверены, мы скоро увидимся снова.
С этими словами Бержерак развернулся и скрылся в шаттле. Двое охранников, сопровождавших пленных, принялись убирать трап, держа морских пехотинцев на прицеле.
— Возьмем их? — предложил кто-то.
— Забудь об этом, солдат, — буркнул Гарроуэй. Если начнется стрельба, половина его людей тут же окажутся мертвыми — или умрут через пару секунд, получив пробоины в бронекостюмах. Люк захлопнулся.
— Идем, парни, — сказал Гарроуэй. — Назад, пока не запустили двигатель!
Морские пехотинцы с учеными развернулись и трусцой побежали к модулю, стараясь убраться от шаттла подальше. Через несколько секунд окрестности озарила яркая вспышка, и внешние микрофоны Гарроуэя выплеснули в шлемофон оглушительный металлический визг. Обернувшись, майор успел увидеть шаттл, быстро уходящий верхом на струе горящего метана в черное небо раннего утра.
Морские пехотинцы остались одни посреди марсианской пустыни.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Воскресенье, 27 мая.
20:38 по времени гринвичского меридиана.
Станция «Хайнлайн», Марс;
сол 5636-й, 08:15 по марсианскому солнечному времени.
— Я говорил с доком Кейси, — сказал Гарроуэй всем, собравшимся за столом — у него не было времени на детальный осмотр раненых, но он полагает, что и полковник, и Гроллер выживут. У полковника — сотрясение, с Гроллером — хуже, множественные повреждения при разгерметизации костюма плюс ожоги третьей степени на боку. Но он тоже поправится.
— И слава Богу, — подытожил лейтенант Кинг. — Сейчас нужно решить, что нам делать дальше. Есть соображения?
— Не знаю насчет вас, парни, — с ленивым равнодушием откликнулась Островски, — но я вроде как собираюсь с этих козлов живьем шкуру спустить.
В модуле было холодно, стены изнутри быстро отсырели. Большинство морских пехотинцев предпочли пока что не снимать брони, избавившись лишь от шлемов, перчаток и ранцев. Ученые также остались в скафандрах. Выдыхаемый воздух паром клубился над столом. Но отопление уже работало, оставалось только дождаться, когда модуль как следует прогреется. Сержант Джейкоб, проверив системы обогрева, доложил, что к полудню обеспечит нормальную комнатную температуру.
Однако над шумом он был не властен. Большинство находившихся в отсеке были на ногах, расхаживали взад-вперед, громко разговаривали и даже перекрикивались, производя как можно больше шума. Здесь наверняка остались скрытые микрофоны, а Гарроуэй хотел обсудить кое с кем из своих людей кое-что, вовсе не предназначенное для легионеров-охранников.