Формулы и законы
Я подумать не успел толком, как схватил кулон, не отдавая в этом себе отчёта, и спрятал в кармане рубашки. Сердце учащённо забилось, виски запульсировали, и я точно ощутил, что совершил что-то плохое. Что-то неправильное, совсем неподходящее к атмосфере, воцарившейся вокруг. Тёплой, манящей уютом, словно отходившим от светлых шершавых стен, ароматом дождя, просачивающимся через окно. Время застыло, превратившись в статичную картинку комнаты Клео, яркого света лампы и барабанной дроби капель по карнизу. Дверь открылась, издав при этом скрип, и мгновенно пустила ход часов дальше, не оставив ни единой возможности мне даже отдышаться. Грудь вздымалась и опускалась в быстром темпе, я сам за собой не заметил, как бросил испуганный взгляд на Вестера, как смахнул со лба каплю пота. При этом какая-то невиданная ранее эйфория обхватила меня со всех сторон, заставила кровь скорее побежать по жилам. Сложно было представить, что всего лишь это маленькое, это совсем неприметное преступление вызвало во мне такой всплеск эмоций. Мой взгляд наткнулся на взгляд Вестера и изучающе проследил за его обмякшими движениями, расплывающейся улыбкой и шагами в сторону кровати. Поначалу мне показалось, что он всё видел и теперь хотел сказать что-то острое, силой отобрать кулон и век предавать меня позору, но всего этого не произошло. Только и случилось-то, что Вестер приземлился на кровать, почти коснувшись меня и обрызгав каплями воды. Он обессилено выдохнул, даже как-то совсем артистично, точно едва вернулся из сложного полёта в космос на Землю. Чёрные глаза его были направлены в потолок, я бы даже сказал — в пустоту, ведь настолько безжизненными они казались на фоне обычного состояния.
— Я устал, — бросил он, украдкой поглядев на меня. Наверняка, увидел, как внимательно я его рассматривал, уж точно ненормально это было. Я знал, что уже давно пора было бросать глупую привычку рассматривать людей: никто не любит, когда лезут в их личное пространство. Особенно, когда это делают глазами и явно не без интереса.
— Я тоже, — даже не задумавшись, сказал я и отвернулся.
И мы снова замолчали, слушая только удары капель и несильные завывания осеннего ветра. Ещё я улавливал еле слышное биение сердца Вестера, лежавшего рядом. Или мне только казалось, не зря же я был сам не свой, ощущая, как мою кожу через ткань обжигал кулон, разверзал дыры. От того самого места, где он находился, во все стороны бежала дрожь по телу, накатывала волной и топила меня всего, пока я просто сидел, отвернувшись от приятеля. Когда напряжение моё находилось уже на пределе, готовое выдать меня с головой, я тут же вскочил с кровати и быстрым шагом направился к двери:
— Ты куда? — послышалось удивлённо за моей спиной.
— За Клео, — не оборачиваясь, отвечал я, но за несколько сантиметров до двери до меня снова донёсся голос, только теперь какой-то глухой и отчуждённый:
— Я ведь хотел поговорить с тобой о Саванне, — и меня пригвоздило в полу, я вдохнул и забыл, как надо выдохнуть. Хотел что-то сказать, но понял, что запнусь на её же имени. «Возьми себя в руки, слабак!» — кричал мне мой внутренний голос, но мысли путались, лёгкие застыли в попытках вновь заработать. Я глубоко выдохнул и повернулся к Вестеру, с пустым взглядом подойдя к кровати. Ноги меня не слушались, но я каким-то образом сумел усесться на краю, внимательно посмотрев на приятеля. Он тоже сосредоточенно следил за мной и теперь не лежал, раскинув руки в стороны, а сидел, облокотившись о стену. Я только сейчас заметил, что он был довольно худ, и под светлой кожи проступали ребра при каждом его выдохе, а глаза теперь представляли собой чёрную пустоту, безжизненную и холодную.
— Говори, — сказал я серьёзно. Меня пугала изменчивость его настроения, когда дело доходило или до кулона Саванны, или до неё самой. Словно эта тема являлась своеобразным табу, упоминание о котором мгновенно вызывало в слушателе ненависть к говорящему.
— Отлично. Только не перебивай меня. Пожалуйста.
Я кивнул, не сказав ни слова.
— Я с самого начала понял, что Саванна пропала. Она не могла просто так уйти. Если бы это было так, она бы оставила записку, подсказку, хоть что-то. Я же говорил, что она и до этого сбегала из дома по неизвестным причинам, но всегда оставляла записку.
Я слушал Вестера, поникнув головой, потому что было невозможно встречаться с ним взглядом до тех пор, пока не услышал:
— Эй, ты чего? Я не речь на похоронах читаю, — вот тут я узнавал привычный его тон. Взглянул на него снизу верх, не поднимая головы, и увидел обыкновенную улыбку, играющую на его губах. Видимо, чтобы не спугнуть меня, он так поступал. Правда, совсем скоро лицо его вновь приобрело оттенок серьёзности. — Просто не всегда хочется делиться этим, но мне кажется, что тебе можно верить. Ведь так? — он ненавязчиво приподнял бровь.
Я покивал пару раз, сам не зная, а стоило ли ему доверять мне свои мысли?
— И я почему-то думаю, что Саванна тебе тоже небезразлична. Она моя сестра, а ты умудрился с ней подружиться в первый день. Знаешь, для неё это рекорд. Я прав?
Я ничего не ответил. А что тут можно было вообще сказать? Понятия не имел тогда.
— Ладно, просто оставлю этот вопрос, — он приподнялся на ладонях и уже через несколько секунд очутился на полу, стал поспешно одеваться, при этом продолжая разговор чуть ли не с самим собой. Я слушал Вестера, но продолжал молчать, боясь или не желая сказать что-то лишнее. Ведь в моих воспоминаниях по-прежнему хранился тот вечер, тот бешеный взгляд Саванны, заплаканный, вмиг потерявший всю жизнерадостную энергию. Тёмная кухня, поцелуй двух влюбленных, тайный поцелуй, и горечь сожаления.
— Но ты и я должны её найти. Я не принимаю отказов. Ни в коем случае, Рид! — закончил Вестер громким голосом, уже одевшись и теперь глядя на меня во все глаза. Он рассмеялся. — Я не знаю, во что это всё может вылиться, но иначе и быть не может, и ты обязательно мне поможешь, я это знаю с точностью до девяносто девяти процентов, — он стоял, теперь уже весь ухмылявшийся, словно забывший о недавних откровениях, что теперь ещё сильнее связали нас двоих, как бы я этого не хотел. — И, кстати, скажи спасибо за то, что я так быстро закончил с этой речью. Знал бы ты, как я люблю мотивировать людей, — расплылся в улыбке, смахнув с себя последние остатки серьёзности. А потом как-то непонятно или подозрительно посмотрел на меня. Я стоял и смотрел на Вестера спокойно, без лишних эмоций в глазах, пытаясь упрятать всё, что чувствовал, в самую глубь. — Правда, ты какой-то особый случай. Немотивируемый. Но и ты не будешь исключением, уж я об этом позабочусь, — Цукерман бодро ткнул меня плечом, пройдя мимо, словно стараясь подбодрить. Он подошёл к окну и, уставив руки в бока, стоял, вытянувшись в струнку, и смотрел на вид за окном. На улице последние капли падали всё меньше и меньше, растворяясь в тишине и блестящих от вышедшего солнца лужах, плывущих по земле.
— Кажется, можно возвращаться, — негромко сказал я, глядя в одну и ту же сторону с Вестером. Я продолжал обдумывать то, что же всё-таки произошло с ним за такой короткий срок, и, какие эмоции он успел ощутить? В эту минуту я услышал, как дверь позади отворилась, а вместе с ней дошёл и звук голоса:
— Уходите?
— Да, впереди много дел. Пора идти, — ответил Вестер.
***
Когда я вернулся домой, я сумел благополучно припрятать кулон в одном из выдвижных шкафов, стоявших возле стены. Хотя можно ли назвать это состояние благополучным, если у меня вспотели руки, а по спине прошла мелкая дрожь. Ещё я всем нутром ощущал взгляд вишнёвых глаз с портрета на стене. Это добавляло мне чувства, что она и впрямь за мной следила, эта девушка, и с уверенностью можно было сказать, что упрекала. Вот только у меня совершенно не было выбора.
Ночью я лёг в кровать и несколько минут просто пялился в потолок, пытаясь осознать произошедшее за день. На батарее медленно высыхали мои вещи, в шкафу был запрятан кулон, мысли о котором прожигали всё моё сознание. А сам я лихорадочно перебирал мысли в собственной голове, стараясь придумать, что же теперь мне нужно было делать, чтобы расследовать дело Саванны? И зачем надо было брать кулон, вернее, почему он так сильно оберегался Вестером? Что всё это значило?