Все-гда.
Совсем как улитки
Не сказать, что я был особо впечатлительным или ранимым. Скорее, наоборот — мог подолгу терпеть насмешки и издевательства, а то и вовсе в один единственный миг выплескивать все негативные эмоции, скопившиеся в душе. Например, именно так и произошло с Вестером и Дарреллом в первую мою встречу с ними. Вот не повезло, так не повезло.
Однако этот раз я не чувствовал за собой сил ругаться и спорить, поэтому, приподняв в удивлении брови, развернулся и зашагал прочь, оставляя заплаканную Рейн один на один с собой в полутёмном туалете. Я засунул руки в карманы и неспешно прошёлся по школьному коридору, рассматривая фотографии и местные достижения. Удивительно, что за один год школа изменилась до неузнаваемости, и я уже не видел прежних вывесок, объявлений и лиц с плакатов. Всё было новым, ещё не тронутым, но странно — неужели я был таким невнимательным до этого года? Как мог не замечать окружающих, обстановку, складывающуюся вокруг меня. Всё, что я видел — это были тренировки по футболу, причём, не самые знаменательные, и моя компания друзей, с которыми я проводил всё своё время. Порою даже забывал об уроках, чтобы сходить с остальными в кино или банально погулять по городу в первом часу ночи, стараясь не попасться полиции.
А что было сейчас? Ни звонков, ни прежних бесед в Skype и переписок на Facebook — так, только поздравления с днём рождения и обмен парой фраз. Блин! Я ведь даже никогда и не задумывался о том, что мы расстанемся, да и не морочил себе голову какими-то ненужными философскими исканиями. Теперь же, я и впрямь стал лишним. Только не в компании, как сказала Рейн, а… везде, похоже.
***
К счастью, мне удалось сбежать из школы незамеченным, так, чтобы никто и не понял, что я ушёл. Это, правда, было легче простого — выйти со школы, оставить «Портреты» позади. Без всякого рюкзака и куртки, без сопроводителей и прочих лиц — только я и улица, осенняя, чуть тёплая, с пожелтевшими листьями на деревьях. Ни ветра, ни туч, ни сырого, пропитавшегося дождём, воздуха. В такой хороший день возле водного канала, в самом центре города, на каменной площади, толпилась приличная куча народа. С фотоаппаратами наперевес и довольными улыбками на лицах, они казались мне слишком далёкими и чужими. То, как бодро они залезали в лодки в компании с лодочниками, как создавали кадр из каждого своего движения, не переставая удивляться красоте воды и серой площади, меня забавляло и расстраивало одновременно. Хмыкнув почти неслышно, я подошёл к своёму дому неподалёку — квартира на третьем этаже небольшого трёхэтажного дома века, наверное, девятнадцатого. Никакого лифта или любого, самого крохотного намёка на цивилизацию — вместо этого старые стены — кирпичные, земляного цвета — высокие окна и отделка из белого камня на углах здания. Дом высился мрачной крепостью среди похожих, но невысоких домиков неподалёку. Я поднялся наверх, практически пролетев три этажа, и достал из рюкзака ржавевший ключ, чтобы вставить его в скважину и открыть дверь. Дома никого не было, — оба родителя на работе — поэтому я бросил вещи на пол гостиной, как это не любила моя мама, и глухо зашагал в свою спальню. Бумагой залепил на скорую руку чёртов портрет Люси, чтобы не смела меня в чём-то обвинять, и с шумно бьющимся сердцем вынул из шкафа синий кулон. Я сжал его в руках, чтобы проверить, что мне это не мерещилось, и уселся на кровать, продолжая вертеть украшение в руках. И мои мысли в этот момент хлынули на меня с новой силой, погребая под холодными волнами собственной ничтожности в сложившейся ситуации. А что я мог поделать? Что? Чем я мог помочь и как должен был найти Саванну? А я знал, что должен был, и потому у меня не было выбора. Всё было слишком запутано и непонятно, даже не осталось ни подсказок, ни крохотных намёков на то, что же могло произойти. Где она сейчас? Куда она убежала. Как её разыскать?..
Я продолжал крутить в ладонях эту миниатюрную волчью морду василькового цвета, стараясь найти какие-то ответы, пока я не осознал, что нашёл их.
— Что за?..
Совсем маленькая, почти незаметная, скважина для точно такого же ключа, ключика, блеснула на солнце из окна. Я улыбнулся сам себе. У меня была зацепка. У меня был ориентир, и я был абсолютно уверен в том, что внутри кулона было нечто важное, или, по крайней мере, что-то, что помогло бы мне найти хоть какие-то подсказки. Может, и полноценные ответы, но на это пока не стоило надеяться.
Как в каком-то припадке, я в этот же момент, крепко сжав кулон в кулаке, пробежался до коридора, так же лихорадочно вытащил из бокового кармана рюкзака телефон и, и… ничего. Мне просто ударила в голову мысль, такая тревожная, но манящая — позвонить хоть кому-нибудь, рассказать о том, что я нашёл. Поделиться, наконец, хоть с одним живым человеком, что я ощутил, когда Саванна пропала, и что я почувствовал теперь. Вот только нельзя было этого делать, как нельзя было говорить кому-то о том, что я украл кулон. Похоже, мне предстояло оставаться один на один с моей находкой, а также непониманием того, что же я был должен предпринять. Хотя никто не предупреждал меня, что будет легко. Никто вообще не предупреждал меня, что в этом году произойдёт нечто подобное. Никто не предупреждал меня о том, что я с этим столкнусь и не смогу остаться в стороне.
Но сейчас было не время для сожалений и анализа.
Я облокотился об идеально гладкую стену нашего коридора и сухо смотрел на самого себя в зеркало, которое было прямо передо мной, и там я видел жалкого подростка. Мои тёмно-русые, привычно лежащие с едва заметной волной, волосы сейчас были взлохмачены, будто я совсем забыл о такой штуке, как «расчёска», под глазами легли тёмные пятна, а моя безупречная, как и все остальные, рубашка смялась, и было похоже, что я только вернулся с футбольной тренировки — вспотевший, с красными глазами. «Как вообще со мной люди общались в последнее время? Вот идиот».
Я медленно спустился по стене, глухо пошаркивая рубашкой по гладким обоям, за это время надеясь, что произойдёт нечто необычное — в дверь позвонит Саванна, мне позвонят, и скажут, что всё произошедшее было лишь шуткой на первое апреля, и плевать, что сейчас сентябрь. Ничего не произошло — я сел на пол, выставив вперед ноги и продолжая смотреть на себя в зеркало. Как же жалок я был. Я усмехнулся, как в этот момент коротко зазвенел телефон в моей ладони, оповестив о новом смс.
«Через полчаса. Дом Рейн. Держи адрес:..»
— Вестер, ты серьёзно? — слабо выдавил я из себя, но слова мои относились ко мне самому, ведь я не позвонил приятелю в ответ. Ведь я не имел ни одной мысли о том, что я мог ему сказать — мне почему-то казалось, что он всё понял и так, без моей помощи. Неужели не было подозрительно то, как сначала выбежала Рейн, потом я за ней, желая поддержать, а потом я и вовсе сбежал со странных курсов, не предупредив ни учителя, ни хотя бы Вестера. А теперь мне предлагали — нет, практически велели броситься к ней домой, но к чему была такая спешка? Зачем я вообще должен был появляться у неё в гостях?
Всё должно быть проще.
И в этот миг в моей голове родилась до безумия гениальная идея, ну или, может, не совсем плохая, на худой-то конец. Ведь я мог разузнать о Саванне больше, если бы каким-то чудесным образом сумел бы забраться в комнату Рейн, когда её там не было. Уверен, у неё могли быть какие-то переписки на компьютере или вещи, хотя бы косвенно связанные с Саванной.
— О чём я вообще думаю? — прошептал я и откинул голову, уставившись глазами в потолок. Но раз придумав что-то нормальное, я уже не мог бросить план. Ведь я имел некоторые шансы на то, чтобы узнать нечто полезное, нечто, что облегчило бы поиски, потому что мне на кого было положиться. Я так думал.
Приподнявшись с пола, я принял решение не опаздывать. Мне только нужно было убрать кулон на место, удостовериться, что с ним ничего так и не произошло, и удалиться. Я мог спокойно уйти, когда сделал всё, что хотел, но дурная мысль остановила меня. Не повинуясь никакой логике, лишь опираясь на какое-то чувство, я сходил за рюкзаком и вывалил все тетради оттуда на пол. Прошёлся взглядом по каждой из них, затем открыл и полистал. Я глупо усмехнулся. На полях каждой из них я уже давно не записывал домашку, а на уроке писал из ряда вон плохо — просто какие-то короткие записи под диктовку, где и то отсутствовали многие предложения, нарушая тем самым смысл.