— Кстати, никто из вас не проверял страницу Саванны в Facebook? По-моему, она выкладывала какой-то пост после этого, то есть после пропажи, — продолжала Клео, беря с деревянного столика напротив телефон. Она несколько секунд что-то печатала, потом листала, а затем тихо сказала:
— Мне пришло сообщение от Эдди. Вестер, ты должен это увидеть, — с этими словами девушка опустилась рядом с Вестером и протянула ему свой телефон, предварительно нажав на экран. Я лишь уголком глаза сумел заметить, что это было какое-то видео, но оно было без звука, так что, я всё равно ничего бы не понял. Вместо этого я удивлённо бросил взгляд в сторону Рейн.
— Рейнотт, — одними губами прошептала она.
Эдди Рейнотт? Боже, да он был нашим капитаном команды, хоть близко с ним я и не общался!
Через некоторое время Вестер приподнялся с места и без слов вручил мне телефон, нажав на «play». Я непонимающе смотрел на экран, пока на нём не началось само действие.
— Чёрт, — выругался я себе под нос.
Вестер смотрит грустный фильм о любви, плачет, а потом на самом видео вылезает надпись: «бедный Цукерман потерял сестрёнку и теперь решил сам стать девчонкой, чтобы родителям не было так обидно. ммм, какой романтичный мальчик». Всё это снималось со спины, как раз вид с лестницы, ведущей вниз. А под видео за один день собралось достаточно комментариев, и все они были от учеников нашей старшей школы. Я знал некоторых из них, но не знал, что они способны были писать такие гадости. Я не смог дочитать всё до конца, поэтому одним диким движением заблокировал экран.
Подняв глаза на Вестера, сидевшего напротив, я видел его напряжённое выражение лица, похожее своей холодностью на ещё один ледник.
— Я ведь просил тебя никому не говорить, Флеминг, — более низким, чем обычно, голосом прозвучала эта фраза в моих ушах.
Грампластинка
Дни на календаре, прикреплённом к серебристому холодильнику, сменялись один за другим. Не успев и моргнуть, я увидел слово «октябрь» и мысленно содрогнулся от того, что почти целый месяц Саванна числилась пропавшей. Сидя на нашей кухне, рядом с календарем и холодильником за большим деревянным столом, я думал о произошедшем. Минуты самокопаний не доставляли мне ни малейшего удовольствия, но я не мог игнорировать того, что моя жизнь скатилась вертикально вниз к самому дну.
Хотя, кто знает, может, я лишь утрировал.
В комнате воцарилась холодная тишина, и я специально закрыл окна, чтобы шум с улицы не доносился до моих ушей. Короткий взгляд на часы — половина девятого, а значит, пора была идти в школу. Чертовски сильно не хотелось там появляться, но разве у меня был выбор?
Несколько минут я проторчал на остановке, кутаясь в тонкую куртку и прячась от настоящего осеннего дождя — пробирающего до костей, с завывающим ветром. Проезжавшие машины еле успевали очищать лобовые стёкла от воды, как тяжёлые капли вновь падали на них. Рядом со мной пристроилась дамочка, норовящая при каждом повороте своего тела проткнуть меня спицей зонта. Я не знаю, чего она так нервничала, по сто раз за минуту оглядываясь вокруг и нетерпеливо посматривая на часы, поджимая губы, но от этого страдал я. Именно тогда, когда моё терпение готово было вылиться за край, подоспел автобус, окативший мои ботинки порцией свежей грязи.
Чудесно.
Забравшись внутрь, я долго мысленно ругал погоду, женщину, проклятый зонт и водителя. Бывшая некогда светло-кофейной моя обувь сменила цвет на грязно-коричневый, целиком сливаясь с бардаком, творившимся на улице.
Иными словами, это утро, как и прошлые не задалось с самого начала. С самого начала оно готовило меня к чему-то особенному, неповторимому и, наверное, я совру, сказав, что всё было как обычно. Нет, всё-таки ситуация была куда хуже, и я таинственным образом это чувствовал.
— Привет, — бросил я, когда зашёл в класс, даже не взглянув на Вестера, и сел за парту. Он тоже не дёрнулся и молча повертел ручку в пальцах, как и в первый день. Только сегодня на его лице не было ни улыбки, ни даже мимолётного добродушного знака. А был ли дружелюбным я?
— Ты мне даже спустя столько дней не поверишь? — вновь обратился я к Вестеру. Он стал раскачиваться на стуле, глядя вперёд и отдуваясь от чёрных волос, лезших на лоб. Вся его фигура выказывала полнейшее пренебрежение к моим вопросам, допросам, обыкновенным словам. Я только заметил, как слегка сдвинулись его тёмные брови, но затем они вновь вернулись в прежнее положение. — Хорошо, — на выдохе произнёс я и тоже отвернулся. Чувство было такое, что я добивался согласия на поцелуй у девушки, которая вроде со мной встречалась, но вроде была пока неприступной. Хотя даже так это не происходит.
Ноздри заполонило апельсиновым ароматом, и я снова коротко поприветствовал новоприбывших, не поднимая головы:
— Привет, Рейн, — и что, можно подумать, я услышал и увидел в ответ? Давящую тишину и едва заметную улыбку на тонких губах Клео, следовавшей за подругой. Она, эта улыбка, была единственной, что создали для поддержки «утопающих» — меня, конечно. Спасибо и на этом.
В класс залетела наша маленькая и немного забавная учительница по химии и, не дождавшись звонка, уже принялась вещать нам о предстоящем тесте. Класс многострадально вздохнул, а кто-то предпринял попытку возмущения, но её быстро пресекли:
— Кому эта идея не нравится, тот будет писать два теста! — нахмурила преподавательница пушистые седые брови. А что касалось меня — последняя «C-» в моей тетради неплохо намекала о том, что я этот тест провалю на раз и два. Но что я, чёрт возьми, мог поделать? Ведь бывают такие моменты, когда всё вокруг напоминает скорее чернеющий с каждой секундой смерч, а не жизнь, и что тогда — стоит ли винить человека, случайно попавшего в воронку?
Ответ для себя я уяснил давно.
— Флеминг, хватит быть черепахой! — кинула мне в спину раздражённая Рейн, когда в конце урока мы выходили из класса. Под «мы» я имел в виду весь класс, частью которого эта девушка, к сожалению, тоже являлась. Я еле отскочил в тот самый момент, когда она ураганом пролетела мимо, задев меня худым плечом, и я только увидел, как засверкали пятки её кожаных мокасин. Она бежала в сторону столовой, и в ответ на это из коридора донеслась «шутка»:
— Опять, что ли эта Стивенс бежит есть? Она и так вечно заталкивает в себя сотни булок. Хотел бы я её обмен веществ.
Я уже вышел из кабинета, и мне оставалось только повернуться в сторону голоса, который исходил от кого-то, стоящего рядом со шкафчиками. Конечно, я знал, кому он принадлежал:
— А ты ищешь новую жертву для издевательств? — низко опустив брови и остановившись на месте, Клео неподалёку от меня обратилась к обладателю голоса — Эдди Рейнотту. С момента выпуска видео с ним так и ничего решено не было, и вот, казалось, сейчас настал час, которого все ждали. Улыбка во все тридцать два, сиявшая за несколько метров, располагала к разговору, если только её обладатель не делал бы гадких вещей. Я тоже застыл почти у порога, когда все уже вышли, и остался с Клео по одну, а Вестером — по другую сторону. И все втроем мы смотрели на Эдди — чуть ниже меня парня, имевшего атлетическое телосложение, выраженный подбородок и зеленые широко посаженные глаза, а также постоянно носившего зелёный бомбер, который был у каждого члена нашей футбольной команды. Когда Рейнотт улыбался, его клыки, бывшие чуть заостреннее обычного, упирались в нижнюю губу. Моя бывшая соседка по парте частенько говорила о том, что не может отвести глаз от его зубов, белоснежных и почти, как и у вампира. Так вот чего мне не хватало всю жизнь, понимал я.
— Да ладно, Клео, ты шуток не понимаешь, — усмехнулся Эдди и прошёлся рукой по каштановым волосам, в очередной раз напоминая, какие они у него были блестящие и густые. Да мы только не в рекламе шампуня находились.