***
Класс затих. Все ждали появления мистера Киннана, когда солнце начинало медленно плыть по небосводу, клонясь к земле. Было ещё далеко, но время не стояло на месте.
Сегодня одна из учениц обрызгала себя до того пахучими духами, что от раздражения свербело в носу, но мисс Уивер не решалась открыть окно пошире, дабы не запустить промозглый ветер. На столы падал оранжевый свет, отчётливо тикали часы, и слышались короткие шепотки за дальней партой. Мисс Уивер ещё не закончила разбирать документы, потому шелест бумаги и файлов разбавлял неловкую тишину. И тут в дверь постучали, но тут же, как одумавшись, в класс зашёл запыхавшийся и, я бы сказал, помятый мисс Киннан, державший под мышкой тёмно-бурый кожаный дипломат. Под глазами у него легли глубокие мешки, а взгляд беспорядочно метался по помещению. Утерев нос длинным пальцем и коротко кивнув на общее приветствие, уборщик воскликнул:
— Чем больше любишь человека, тем быстрее он от вас уходит! — и тут же, бросив дипломат на стол, чем напугал мисс Уивер, мистер Киннан нервно прошёлся вперёд-назад по классу под внимательные взгляды и продолжил. — И это наша с вами сегодняшняя тема. Мы попробуем ответить на вопрос: почему в этой жизни всё так непостоянно и почему кому-то дано больше привилегий?
— А почему так, мистер Киннан? Вы же говорили, что у нас будет другая тема, — твердо сказала девушка, сидевшая позади нас с Вестером.
Мужчина поднял глаза от пола и как-то насмешливо глянул в сторону говорившей, но он не улыбался, а лишь оттянул от шеи воротник рубашки и стряхнул невидимую пыль с заплатанного в паре мест серого пиджака.
— У меня умер единственный и ближайший друг, милая, — громом в ясный день сказал мистер Киннан, покружившись на носках туфель и громко плюхнувшись на стул, расположившийся рядом с мисс Уивер.
— Да, ребята, эта ужасная новость пришла к нам с утра, — вкрадчиво прозвучала мисс Уивер, аккуратно кладя свою белую руку поверх тёмной руки мистера Киннана, но, чтобы это не выглядело странно, поспешила её убрать. Мне казалось, что их эмоции передались мне, и передо мной мгновенно встал пепельный туман. — Этот друг, он…
— Эйда, я сам, — тихо бросил мистер Киннан, но в гнетущем безмолвии, уже и без еле слышных разговоров, слова прозвучали чрезмерно ярко. Потом мужчина говорил обычным, часто сбивавшимся голосом, и теребил в руках зелёный платок, который достал из пиджака. — Это был мой самый близкий друг, который помогал всегда, даже в самые сложные моменты. Теперь без него я просто никто.
— Примите наши соболезнования, мистер Киннан, — тревожным голосом сказала Клео, и я увидел, что по щеке её потекла влажная полоска. Рейн рядом с ней сидела почти неподвижно, устремив несколько затравленный взгляд на наших преподавателей. Уверен, даже ей было тяжело это слышать. Об этом свидетельствовала ручка, которую она до того крутила, а сейчас остановилась это делать, словно заморозилась.
— Спасибо, Клео, — сказал мистер Киннан с нотками усталости в голосе и какой-то дрожи. Вздохнув, он хотел что-то ещё добавить, но тут через форточку-таки прошла струя свежего осеннего и чистого ветра, задев сначала нас, а потом и преподавателей, и это отвлекло одного из них. Он замер, наивно приоткрыв рот, и тогда-то все могли увидеть застывшую в его глазах боль.
— И мы с вами должны что-то сделать ребята, — опередила его мисс Уивер, спохватываясь и грустно улыбаясь. — В ноябре в школе будет вечеринка, посвященная памяти другу нашего мистера Киннана, — говорила женщина, пока сам мистер Киннан вскочил с места и, не сказав ни слова, предпочёл скрыться в каморке. После слов «вечеринка» класс пришёл сначала в замешательство, а потом — в тихий восторг, вот только пока было не до веселья. — Но нам нужна в этом помощь. Например, в музыке. Ведь есть кто-то у нас, кто играет, так? — она энергично хлопнула в ладоши и чуть раскрыла глаза.
Я уже слушал всё это с рассеянным вниманием, стараясь разобрать многое по полочкам. И, честно, во мне за этот день скопилась усталость, я только и увидел краем глаза, как пара человек подняла руки, а Даррелл надменно воскликнул:
— Ну, я умею играть на гитаре. Только у меня струна порвана.
Я, как и мисс Уивер, распахнул глаза будто после сна. Вестер и я в ту же секунду переглянулись, я затаил дыхание, услышав, как подскочило сердце от такой новости. Друг осклабился и часто заморгал, и я едва не поперхнулся, но вовремя взял себя в руки и поднял эту самую руку, тут же выплеснув мысли в предложения:
— Мисс Уивер, а я помогу Дарреллу и всё починю. У меня как раз есть струны.
Газеты городка
— Конечно же, у меня нет никаких струн. Я не закупаю их впрок на случай апокалипсиса! — не выдержал я очередного вопроса Клео о том, что же мы собирались делать.
— Единственный магазин музыкальных инструментов находится на самом конце города, а также он не работает по субботам, — чётко, как при прочтении лекции в университете, говорила Клео, краснея до кончиков ушей. Сжимая в пальцах ткань своих широких брюк и глядя в пол, не смея поднять на меня взгляд, она сидела напротив меня, на ковре в моей спальне, в позе лотоса. Луч света из окна падал ей на макушку и окрашивал длинные медовые волосы в светло-пшеничные. Как раз в этот момент в комнату постучали, и зашла моя мама, внося с собой аромат печеного картофеля и специй:
— Тук-тук.
Клео обернулась через плечо, чтобы увидеть её.
— Как вкусно пахнет! — оживилась девушка, как и я, глядя на покоившиеся на подносе тарелки с блюдом. Моя мама мгновенно взяла ситуацию в свои руки, мягко улыбаясь и делая несколько шагов по направлению к столу. Опустив поднос с обедом, она тут же ответила радостным тоном:
— Да, согласна. Только заказала в Нептуне (прим. выдуманный ресторан в городе, где живут персонажи истории), и уже привезли.
Клео непонимающе, но так, чтобы моя мать того не увидела, поглядела на меня. Я в ответ сумел только вскинуть брови и тут же их опустить, надеясь на то, что этот разговор можно будет перенести на будущее. Наконец, когда за матерью захлопнулась дверь, Клео то ли сказала, то ли крякнула:
— И часто вы так гостям предлагаете еду из ресторана?
Почудилось, что Клео забыла о своей извечной скромности.
— Готовить нормально из нас всех умеет только отец, вот и всё, — я чуть скосил взгляд, чтобы не встречаться с ошарашенным — Клео. Было непривычно видеть такую реакцию. Как будто мы предложили девушке обед, выращенный на Марсе.
— Хорошо, — на выдохе произнесла девушка и неловко побродила глазами из стороны в сторону. — Прости, я уцепилась за какую-то мелочь, — она заёрзала на месте и поспешила переменить позу, присев на согнутые колени и поглядев на меня в упор.
Я должен был что-то сказать в ответ?
— Давай тогда вернёмся к делу.
***
Небо уже темнело. С каждой секундой приобретало более глубокие оттенки синего и серого. Звёзд ещё не было видно, но в воздухе уже ощущалась прохлада, от которой Клео запахивалась в плащ сильнее, но со стороны не думалось, что он так уж спасал её. Пресловутый в нашем городе час-пик закончился, и по главной площади неспеша прогуливались зевающие от усталости люди или наоборот — бодрые и весёлые, словно готовые отправиться в клуб или на любую вечеринку, что окажется ближайшей. Звуки улицы были приглушёнными: то цокот каблуков по плитке, то одиночный смех где-нибудь возле фонтана, медленно тянущиеся разговоры и молчание таких же, как и мы с Клео — немного потерянных, но целеустремлённых.
Почему потерянных?
— Знаешь, я вроде как всё напутал, когда взял в курс обучения физику и химию. Неужели я не мог взять бизнес-дело или уж на самый последний вариант — географию, — вырвалось у меня, когда мы завернули с главной площади на Элм Хилл — улицу, где с лёгкостью можно было протереть собою стены кирпичного здания, если бы на узкой полосе дороги вдруг очутилась целая толпа людей. Но как известно — у нас это была редкость, как и вообще какое-либо массовое происшествие и происшествие вообще. Только сейчас газеты городка стали выводить на первую страницу не достижения сельского хозяйства в лице единственного и неповторимого мистера Хеленвуда, а необъяснимую пропажу двух учеников одной из школ. Нельзя было не заметить, как возрос уровень безопасности в городе — на каждом шагу попадался отряд полицейских, которые то передавали что-то по рациям, то окидывали внимательным взглядом местность. Непривычно было и видеть два знакомых лица на плакатах, которые на столбы наверняка повесила группа активистов. В чёрно-белом варианте не было видно пламенного цвета волос Саванны, ещё и выбрали такую фотографию, которую я ни за что бы не решился клеить — счастливая и просто светящаяся от улыбки Саванна. Как будто веселится от мысли, что все её ищут. Ну кому могла прийти в голову такая хрень?