Меняется всё.
Вот Рейн развернулась и уверенно зашагала от меня прочь, даже не спросила меня, и я не задавал лишних вопросов, но… зря она так торопилась.
Удалившись от меня на приличное расстояние вроде пяти метров, она могла услышать:
— А ты уверена, что, если бы Саванне было на меня наплевать, она написала бы мне сообщение после пропажи? Ты в этом уверена? — я невидимо для Рейн взмахнул руками, глядя ей вслед.
И время, да и мир в этот момент расплывались.
Мы встретились глазами друг с другом. Да, она повернулась.
— Да, я сказал это.
Рейн оставалось дальше думать самой, и не стоило ей смотреть на меня так растерянно, так, словно ей открыли правду о том, что она — приёмная.
Стивенс стремительно развернулась, пошла еще быстрее — всё быстрее, быстрее. Ну же, отдаляйся от меня! Пусть. Я в конце концов привык, что девчонки любят от меня убегать.
Как в театре
Очередные «Жизненные портреты» не были чем-то особенным.
Все та же тишина, всё тот же запах еловых веток. То же странное чувство, словно все знают всё и никто не знает ничего. Казалось, что сил не осталось вообще. Не клеился у меня разговор ни с Рейн, ни с Клео, ни с Вестером. Не было тем для беседы. Всё было исчерпано.
До тех пор, пока я не высказал свои мысли вслух:
— Знаете, у меня есть план, — сказал я друзьям, в то время как мы стояли возле подоконников и ждали появления учителя. И с таких слов обычно начинались все наши «приключения».
Естественно, Рейн и ухом не повела. Клео чуть сдвинула брови и приготовилась слушать. Вестер, как обычно, усмехнулся, но всё же решил внимать моим словам.
— Ну, попробуй, — всё-таки сказала Рейн, всё ещё не поднимая глаз.
Кажется, она обожала командовать — лидерская кровь и желание манипулировать в ней бушевали, как во мне порой мог бушевать дурацкий максимализм — так говорил отец. Я пропустил её слова мимо ушей — ничего нового.
— Пока полиция ищет подозреваемых, мы тоже не должны оставаться в стороне.
Хорошо, что меня никто не перебил.
— Я знаю, что у нас не очень-то много доказательство чьей-либо вины и вины вообще, но мне кажется, мы не должны останавливаться.
Это было своего рода риторическое вступление, перед тем как я вытащил все карты:
— Мы должны сходить к Мику.
— Я не против, — сухо сказал Вестер.
Но мне было этого более чем достаточно. Часы показывали то время, когда должен был прийти учитель. Считанные минуты. Однако и тех, как оказалось, было недостаточно. Мистер Киннан появился на горизонте, как раз в тот момент, когда мы принялись обсуждать с Вестером где и как встретимся. Мы были вынуждены сесть за наше место. По крайней мере пока — план провалился.
Пока.
Где-то в середине скучной речи учителя Вестер еле заметно толкнул меня и мгновенно принялся быстро говорить, но так, чтобы как можно меньше людей могло услышать.
— Я не закрыл окно. Время. Сейчас самое время.
Я удивлёнными глазами уставился на друга. Он всерьёз подбивал меня на это?
— Давай насчет раз, два, три, — он сказал это, тут же подскочил с места, схватил рюкзак, одним движением забросил туда свои вещи, крикнул:
— С вами, конечно, круто, но мне пора идти — дела не ждут!
Вестер пролетел по ряду, проскользнул мимо профессора, подбежал к окну, схватился за ручку. Я следил за ним в полнейшем удивлении. Затем Цукерман просто распахнул окно и выскочил из него, как из пожара. Вслед за ним вылетел я — даже не успевший схватить свои тетради, а только прихвативший рюкзак. Это был первый этаж, но ощущалось так, словно мы спрыгнули с десятого. Вслед нам послышались голоса и всеобщее удивление.
***
— Сколько раз я ещё буду удивляться тому, что ты сумасшедший и тебе нужно лечиться? — я смеялся и пытался сквозь смех выговориться. Школа уже осталась позади, мы вновь стояли на автобусной остановке. К счастью, за нами не побежали, не крикнули, что позвонят родителям (хотя этого я боялся меньше всего — родители уже давно поняли, что и в моей жизни всё пошло по совершенно новому сюжету).
Нам с Вестером оставалось лишь дождаться автобуса. А потом найти Мика и узнать у него какие-либо новости — мы были уверены, что уж он, парень Саванны, должен был хоть что-то знать. Получить хотя бы крупицу новой информации за всё то время, что успело пройти.
Каково было нам, «юным искателям приключений», встретиться с тишиной после дверного звонка и абсолютно пустым домом.
— Думаешь, он куда-то ушёл?
Я пожал плечами в ответ на вопрос Вестера. Видимо, наш план провалился повторно и завалил нас своими же обломками.
— Стой! — воскликнул Вестер, увидев, как менялось моё лицо. — Чувак, — иронично ли было любимое слово Мика в этой ситуации? — Мы не в драматичном телесериале, пошли, спросим соседей.
Я впервые за долгое время не чувствовал отчуждения от Вестера.
Цукерман, как и сказал, взял всё в свои руки. Я ходил за ним хвостом, пока он стучался в соседние дома — до того момента, пока нам не открыли, точнее открыла милая женщина средних лет — с большими серыми глазами и весёлым бегающим туда-сюда взглядом. Она с радостью дала нам телефоны родителей Мика, упомянув о том, что они сами попросили её следить за их сынком.
— Не будет ли подозрительным то, что какие-то левые люди звонят, чтобы узнать, где ошивается их сын? — спросил я.
— Тш, — перебил меня Вестер, приложив телефон к уху и серьёзно взглянув на меня.
Я поджал губы и вспомнил, что когда-то хотел ударить Вестера.
— Да-да, отлично, ага. Здорово. Какая улица? Думаете, он там? Ага, здорово. Да, давно не виделись. О, обожаю. Спасибо, миссис Лоусон, — добродушно закончил Цукерман.
— Ты бы ещё воздушный поцелуй отправил, прямо «муа»! — я не смог сдержаться, когда этот разговор словно знающих друг друга миллион лет людей кончился. Вестер знал, что в моих словах не было ни капли злости (пусть даже я выглядел хуже скисшего молока), потому, бросив мне «идём, нам снова нужен автобус», устремился вперёд. Энергия рвалась из него фонтаном, ну а я в который раз ощутил себя двухсотлетним стариком.
Мы доехали быстро, но за это время Вестер успел мне рассказать о предполагаемом расположении Мика — его самом любимом клубе, из которого его не раз и не в лучшем состоянии вытаскивали родители, но всё также отпускали вновь.
— Ты даже такие подробности успел узнать? — я вытаращил глаза.
Вестер улыбнулся и пожал плечами.
— Эта спешка меня когда-нибудь доконает, но я буду верить, что всё это не зря, — всё ещё шутил я. На это оставались силы, я был даже рад, что, наконец, выбрался из стен школы побродить по городу, при этом не заметив ни одного плаката с лицом Саванны — а может, я просто закрывал глаза при каждом их появлении? Но когда я понял, что мне предстоит встреча с Миком, в лице которого осталась одна сплошная депрессия (даже у меня такого не было(!)), и увидел огромное тёмно-синее здание, особняком стоявшее среди старых краснокирпичных домов, хотел передумать.
Днём этот клуб функционировал в качестве вполне неплохого тихого заведения, где играла не раздражавшая уши поп-музыка. Бармен, как и полагается бармену, разливал коктейли, беседовал с приятными на внешность девушками, шутил.
Мика найти не составило труда — его белая шевелюра среди тёмных стен и фиолетовых стоек была, как снег на сырой земле. Мы с Вестером без всяких совещаний присели по обе стороны от него. Опустив голову и неспешно водя пальцем по покрытию столика, он не сразу заметил нас. Когда поднял глаза и сначала увидел Цукермана, словно отшатнулся. Или у меня мутилось сознание от витавшего в воздухе аромата алкоголя? Лицо Мика чуть содрогнулось в нижней его части, — слабая попытка улыбнуться — но после вновь превратилось в концентрацию боли и печали.
Мне было его даже жалко. В отличие от Даррелла, он вызывал у меня меньшее отвращение. Да, прошлая встреча совсем не удалась, но я старался быть менее злопамятным. Пытался, прилагая все силы.