– Не будем спорить о слове. Пусть это наука о жизни Мировой Души, о Мировом Чувстве, о законах направляющей Мировой Силы. Вы верите в незыблемые законы материи… их вы можете уложить в формулы. Но есть законы, которые в формулы еще никто не пробовал уложить. Ну-ка, переложите-ка в формулу, что вы чувствуете сейчас ко мне! Сейчас и запутаетесь в словах даже. Это к примеру. Так вот-с… Ее законы еще и не нащупаны… и величайший, быть может, закон – закон непонятной нам Мировой Правды! Не справедливости… это все маленькое самому дикому человеку доступное… а Правды! Я, положим, называю его… ну, законом Великих Весов. А вот… На этих Весах учитывается… и писк умирающего какого-нибудь самоедского ребенка, и мертвая жалоба обиженного китайца, и слезы нищей старухи, которая… – заглянул Шеметов за шторку, – плетется сейчас где-нибудь в Калужской губернии… и подлое счастье проститутки-жены, которая обнимает любовника, когда ее муж в окопах! Громаднейшие Весы, а точность необычайная. Закон тончайшего равновесия…
– То есть вы хотите сказать – закон возмездия? Но это уже давно: «какой мерой меряете…» – сказал Сушкин и вспомнил поручение командира…
Шеметов усмехнулся…
– Это не то. Там ответственность личная, а тут другое. Тут… ну, круговая порука, что ли…
– Это что-то у Достоевского… – сказал Сушкин, но вспомнить не мог.
– Не знаю. А если у Достоевского есть, – очень рад. Да и не может не быть у Достоевского этого. Он имел тонкие инструменты и мог прикасаться к Правде. Так вот… круговая порука. Тут не маленькая справедливость: ты – так тебе! А ты – так всем! всем!! Вы понимаете?! Действуй, но помни, что за твое – всем! Чтобы принять такую ответственность, – как еще подрасти надо! А когда подрастут, тогда ходко пойдет дело этой, направляющей мир, Правды. А сейчас только еще продираемся, как в тисках… знаете, как обозы зимой скрипят? Хоть и скрипят и морозище донимает, а прут. И припрут! Когда эту науку постигнут – тогда кончится эта жизнь, которая напутывает узлы. Тогда… – сказал Шеметов мечтательно, – Бог на земле! Впрочем, спите. Помешал я вам спать… Нет, нет… мы еще успеем поговорить.
Сушкин опять подумал: какой неуравновешенный и встревоженный человек, И было досадно: такое интересное вышло начало. И это странное чуяние друг друга; словно Шеметов хорошо его знает, – так показалось Сушкину, – и он знает Шеметова. И что это за психоматематика? Закон Великих Весов… Психические свойства материи? Развитие положений монизма? Очевидно, есть у Шеметова собственная система, которую он, должно быть, развивал на позициях, когда мысль работает особенно напряженно. Это и по себе знал Сушкин.
Шеметов лежал на спине и курил, подергивая скулой: томил его зуб. Теперь его нос не казался широким, а лицо было настороженное, словно Шеметов напряженно думал.
– Капитан… серьезно, я не хочу спать. Поговоримте…
Вышло по-детски, будто Сушкин просил старшего, от которого он зависит, – но это не было ему неприятно.
– Не хотите спать… – будто удивился Шеметов. – Ну, говорите.
Это «говорите» он сказал так, будто для него нет никакой необходимости говорить. Но сам же и начал, пока Сушкин обдумывал, о чем говорить.
– Хотелось бы знать мне… – начал Шеметов, – только ли внешними оболочками мы живем, что доступно глазу и цифре? Нет ли еще и сокровенного смысла какого, Лика вещей и действий? Погодите… Видели доктора? Счастливейший человек, жиреет себе… Слышали, небось, как храпел?
Сушкин улыбнулся, вспомнив, как лежал доктор.
– Поставили бы, пожалуй, его жизни красненькую пятерку, добрую, пузастую. Ничего доктору не надо: выспался, пошел – и там поест-выспится? А оказывается – смерти человек ищет… – понизил голос Шеметов до шепота, и его лицо стало болезненно настороженным. – Ищет смерти и не может найти. И толстеет! А?! Тут уж и смысла никакого?
– Ищет смерти?.. – недоверчиво повторил Сушкин.
– Ищет, чтобы распорядилась судьба, а она не хочет распорядиться. Очевидно, там где-то, куда наши расчеты и маленькие глаза не проникают, еще не сделано выкладок… не укладывается в нашу формулу доктор… – усмехнулся Шеметов. – Перед войной у него утонул единственный сын, студент, и отравилась жена, не вынесла горя. А он пошел на войну, и вот ищет смерти. Нарочно перевелся в пехоту, ходил в атаки, перевязывал и выносил под огнем, у него убивало на руках, а он все не находит. Теперь затишье, и он перевелся пока в госпиталь, на опасную работу. А по нем и не видно. А что увидишь на этом? – показал Шеметов к окну. – Тут посложней доктора. Теперь бы вы поставили его жизни самую зеленую единицу! А чудеснейший человек, и никакая «мера» тут не подходит… «какою мерою меряете…». Роком пристукнуло, а? Значит, стукайся головой, вешайся, напарывайся?.. Или уже овладей тонким каким инструментом – и оперируй! Провидь Смысл…