— Вот спасибо! — ответила я с кислой улыбкой.
Дэйвс вдруг стал очень серьезным.
— Вы должны надеть бронежилет и хорошенько зарядить свой пистолет. Ведь вы чуть ли не снайпер, — сказал он, склонив голову набок, и в его серых глазах вспыхнуло любопытство.
— Ну да! Энни Окли![1] — ответила я.
Дэйвс посмотрел на меня с сомнением.
— Она может затушить свечу и продырявить монету в двадцать пять центов, мой сладкий, — сказала Келли. — Сама видела.
— И я тоже, — пробасил Алан.
— Я не хвастаюсь, и это не бравада, но у меня сложились уникальные отношения с огнестрельным оружием. И я действительно могу выстрелом затушить пламя свечи и изрешетить монету в двадцать пять центов, подброшенную в воздух. Не знаю, откуда у меня этот дар, в моей семье не жаловали оружие. Отец был мягким человеком с легким характером. А мама, несмотря на свой ирландский темперамент, всегда закрывала глаза во время жестоких сцен, которые появлялись в телевизоре. Когда мне было семь лет, приятель отца пригласил нас в тир. И я почти без подготовки смогла выбить все, что захотела. С тех пор я полюбила оружие.
— Ладно-ладно, я вам верю, — сдался Дэйвс и снова стал серьезным. Но в его глазах появилась отстраненность. — Мишень — это другое. А вы когда-нибудь стреляли в человека?
Я совсем не обиделась. Поскольку однажды я действительно стреляла и даже убила человеческое существо, мне было ясно, почему он спросил. Правомерный вопрос. Это разные вещи, но насколько они разные, не поймешь, пока не сделаешь сам.
— Стреляла, — ответила я.
Мне кажется, именно то обстоятельство, что я не стала вдаваться в подробности, и убедило Дэйвса.
Ему тоже приходилось убивать; он знает, хвастаться здесь нечем, и не то что говорить — даже думать об этом не хочет.
— Хорошо. Итак… надевайте бронежилет, берите пистолет, и если придется выбирать между ней и вами, делайте то, что должны. Надеюсь, вам удастся ее уговорить.
— Надеюсь. — Я повернулась к Алану: — У тебя есть соображения, почему она требует именно меня?
— Нет, — сказал он.
— Хоть что-нибудь о ней известно? Кто она?
— Немного. Люди здесь живут по принципу: «Чем выше забор, тем лучше сосед». Старина Дженкинс, правда, сказал, что девочка — приемная дочь.
— Серьезно?
— Да. Ее удочерили около года назад. Дженкинс не был особенно близок с Кингсли, но время от времени беседовал с отцом семейства. Тот и рассказал ему о девчонке.
— Любопытно. А если это ее рук дело?
— Не исключено. Никто ничего существенного сказать не может. Кингсли были хорошими соседями, то есть вели себя тихо и в чужие дела не вмешивались.
Я вздохнула и посмотрела на дом. «А так чудесно все начиналось!»
Я взглянула на Дэйвса:
— Раз уж я действую как переговорщик, у меня должна быть команда. С этим тоже трудности?
— Нет, мэм.
— Только, Дэйвс, никаких сорвиголов. И сколько бы это ни продлилось, не предпринимайте никаких действий за моей спиной, не нужно, чтобы кто-то спускался с крыши и тому подобное.
Дэйвс улыбнулся. Его это не обидело.
— Я понимаю, о чем вы, агент Барретт. Но вопреки распространенному мнению мои ребята совсем не жаждут кого-нибудь подстрелить.
— Я работала с нашим спецназом, лейтенант, и знаю, как они могут ломануться, едва услышав приказ.
— Даже в этом случае они не будут зря стрелять.
Я внимательно посмотрела на него, поверила и согласилась.
— Раз так, не найдется ли у вас бронежилета?
— А где же ваш?
— Мне пришлось его вернуть. Он, как и четыреста других из его партии, оказался бракованным — недостаточно прочным. Я жду, когда его заменят.
— Ого! Вот это да!
— Мало того, мне пришлось три раза надеть жилет, пока не выяснилось, что его может пробить любая пуля.
1
Женщина-стрелок, которая прославилась в конце XIX века своим участием в шоу «Дикий Запад Буффало Билла». —