Я помолчал, глядя в окно. Широкая полоса солнечного света, лившегося сквозь прозрачную крышу вагона, лежала яркими бликами на стекле, искрилась в Таниных волосах.
— Впрочем, — снова заговорил я, повернувшись к ней, — правители Сообщества не открыли ничего нового. Правители-тираны древних государств Земли поступали точно так же со своими народами. Вот почему так трудно тем, кто решил бороться против угнетения и произвола властей на Гивее. Им приходится вести двойную борьбу: с одной стороны, это борьба с угнетателями — жестокая и кровопролитная, уносящая жизни лучших, а с другой стороны, это борьба за души людей — не менее тяжелая и кропотливая, требующая огромного терпения и времени.
Я посмотрел на Таню. Глаза у нее блестели.
— Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я стал невольным свидетелем его и не мог сдержаться.
Я вздрогнул от неожиданности и обернулся, встретившись взглядом с человеком средних лет, сидевшим в соседнем ряду кресел и смущенно улыбавшимся. В его лице не было ничего особенного: широкое и добродушное, с твердым волевым подбородком и немного крупноватым носом, оно походило на лица с древнерусских картин, не раз виденных мною в художественных и исторических музеях. В серых глазах незнакомца застыл живой интерес.
Таня выглянула из-за моего плеча, с любопытством рассматривая нашего попутчика. Заметив ее интерес, незнакомец смутился еще больше.
— Еще раз простите, — торопливо заговорил он, — но вы так интересно рассказывали о борьбе народов за свою свободу, с таким запалом… Вы бывали в Сообществе?
— Довелось побывать, — кивнул я.
— О! Это сразу заметно, — еще больше оживился человек с русским лицом. — Не каждый из нас может похвастаться таким глубинным пониманием жизни на Гивее. М-да… — Он замолчал, о чем-то задумавшись. Потом спохватился: — Но я позволю себе не согласиться с вами!
— В чем же? — поинтересовался я.
— В трактовке идей борьбы. По-моему, если народ действительно жаждет освобождения от гнета тиранов, его нельзя одурманить никакими призывами к покорности и отказу от борьбы и тем более опорочить в его глазах представление о своих братьях по крови, представить белое черным.
— Разве я сказал, что народ Гивеи одурманен и потерял желание бороться? — удивился я. — По-моему, «Свободная Республика для Народа», основанная Квой Сеном, доказала всем, что народ Сообщества не сломлен. Наоборот, он непреклонен в своем стремлении к свободе и равенству. Народный вождь Квой Сен первым ступил на путь, ведущий к победе, и его смерть и смерть его сподвижников придала остальным уверенности в правильности избранного пути.
Мой неожиданный собеседник умолк. Немного помолчав, он произнес:
— Тогда, возможно, я не до конца понял вас. Это моя вина. Я не хотел показаться бестактным и, видимо, пропустил вашу основную мысль.
Таня положила пальцы мне на ладонь. Я посмотрел на нее и сразу понял, чего она хочет.
— Не стоит расстраиваться из-за этого, — сказал я, обращаясь к нашему попутчику. — Если хотите, я могу повторить свой рассказ более подробно. Вам, наверное, будет интересно?
— О, да! Конечно! — оживился человек. — Если вас это не затруднит.
— Нисколько, — улыбнулся я. — Вы ведь тоже едете в Город? Я не ошибся?
— Да. Вы правильно догадались.
— В таком случае, у нас еще достаточно времени. Вот только одно обстоятельство…
— Что такое? — встревожился человек.
— Мы с вами еще не познакомились.
— Ах, вы об этом! — обрадовался мой попутчик. — Что ж, признаю свою вину и здесь. Меня зовут Антон Коробов. — Он протянул мне руку.
— Очень приятно. Влад Стив. — Я пожал его крепкую ладонь. — Значит, я не ошибся? В вас есть русские корни?
— И немалые! — весело согласился Коробов. — Великий народ, и очень много вынесший и страдавший за свою историю.
— Да, я знаю. Вы тоже собрались на праздник?
— Конечно. Сейчас все едут в Город ради этого события. Ведь вы тоже? Я не ошибся? — Коробов улыбнулся Тане.
— Верно. Мы с женой действительно хотели отдохнуть на Водном Стадионе.