Карручи же, сидевший несколькими рядами ниже, напротив, был рассеян и чем-то обеспокоен. Он явно только делал вид, что записывает лекцию, на самом же деле на уме у него было, по-видимому, совсем другое.
— Итак, — преподаватель оперся на кафедру, всматриваясь в лица слушателей, — мы с вами ознакомились с природой Терры в целом. А теперь перейдем к более детальному изучению представителей ее животного и растительного мира, которые должны особо вас интересовать, как будущих истребителей Биологической защиты.
Под прозрачной кафедрой зелеными огоньками вспыхнуло информационное табло. Преподаватель прикрыл ладонью несколько крохотных светящихся глазков на нем, и два огромных шара под потолком лекционного зала медленно повернулись вокруг оси, обнажая плоскости гемисферных[17] стереоэкранов. Свет в зале погас, и демонстрационные экраны ожили объемными цветными слайдами. Эйдопластический метод съемки делал изображения почти живыми.
— Основными растениями, относимыми нашими учеными к классу хищных плотоядных, — снова заговорил преподаватель, указывая на появившееся изображение, — на Терре являются скорпены и литозы. Литозы представляют собой нечто вроде бесформенного кома липкой слизи, обычно зеленого или желтоватого цвета. Их очень легко принять за простую кочку, поросшую травой. Попав в литозу, жертва уже не может выбраться. Литоза обволакивает свою добычу полностью, поэтому ее объем может увеличиваться в два-три раза от первоначального объема. У этого хищника, как и у всех растений, нет желудка и пищеварительной системы в нашем понимании. Для переваривания пищи литозе служит вся поверхность ее «тела». Это очень опасные хищники, но весьма предсказуемы, к тому же они не способны к передвижению. Их жертвами, как правило, становятся невнимательные или молодые неопытные животные.
Картинка, висевшая в воздухе посреди зала, сменилась.
— Скорпены, — продолжал объяснять учитель, — больше всего похожи на торчащий из почвы корень какого-нибудь растения. Ближе к земле скорпена сильно утолщена и имеет яйцевидный нарост, от которого вверх поднимается длинный отросток, напоминающий клешню жука-богомола. Этой самой клешней скорпена хватает проходящую мимо жертву, сдавливая ее и тем самым умерщвляя. Сила клешни скорпены необычайная. Ею она без труда ломает кости крупных животных и присасывается к своей добыче множеством присосок, расположенных между клешней и яйцевидным утолщением. После этого она высасывает кровь жертвы, которой и питается. Так что это растение с полным основанием можно назвать вампиром террианской флоры.
Я внутренне содрогнулся, выслушивая все эти «миленькие» истории про тамошних гадов, но их перечень, видимо, был еще далеко не закончен.
— Наиболее крупным и опасным хищником животного мира в террианских джунглях, — бесстрастно рассказывал преподаватель, меняя картинки в стереоэкранах, — является брокоу, или, как его в просторечии называют, просто хрипун. Это животное ведет обычно ночной образ жизни и обладает исключительной способностью к адаптации. Ареал расселения хрипунов очень велик — от джунглей Южного материка до гнилых топей и болотистых озер восточного побережья.
После его слов возникло и повисло в воздухе огромное изображение мерзкой свиноподобной твари с острой крысиной мордой. Тугое тело ее, полностью лишенное волосяного покрова, бледно-розового цвета, было испещрено ярко-алыми пятнами и полосами. Зеленоватые бисеринки глаз смотрели исподлобья злобно и яростно.
В этот момент я почувствовал, как кто-то придвинулся ко мне и дотронулся до моего локтя. Обернувшись, я увидел Клима Фехнера. Он покосился на изображение, висевшее в воздухе, и негромко произнес:
— Ну и мерзость!
Я встретился с ним взглядом. Он склонился ко мне, шепнул:
— Послушай, Влад! Ты ничего не слышал про послезавтрашнее испытание?
— Нет. А что такое?
— Говорят, через два дня нас всех подвергнут какому-то особому тесту, что-то вроде экзамена. Кто не наберет положенной суммы очков, того спишут из группы.
— Да? Ну и что?
— Как что? — удивился Фехнер. — Понимаешь, я не совсем уверен в себе… Что если не справлюсь? Сорвусь? Что тогда? Прощай на веки Терра — мечта моей юности! Тебе, может быть, смешно, а для меня это будет настоящая трагедия.