Постепенно Валерий постигал и основы торговли в этих краях. По крайней мере, в той части, в которой Сотер хотел ему рассказать. О своих тайных делах он благоразумно молчал. Но, тем не менее, Буховцев узнал, что основным его занятием на Понте является торговля воском, который он закупает как у самих понтийцев, так и у варваров, что значительно выгоднее. Сам он много раз бывал на север и на восток от степи. Многие его там знают, и часто привозят воск напрямую для него. У него есть несколько лавок в городках на самом побережье и на полуострове.
— Воск в Элладе и Италии дорог, а нужен всегда. Таблички для записи, печати на амфорах и многое другое. Даже чтобы обычный бронзовый бюст отлить, знаешь, сколько воска нужно?
Валерий не знал, помалкивал.
— А ты далеко ходил в тех варварских местах?
Сотер посмотрел на него внимательно.
— Да. Я много где бывал, но тебя, похоже, интересует, что такого замечательного там сейчас находится?
Буховцев только хмыкнул.
— Да, интересно. В мое время там большие города, дороги и живет много людей. Что там сейчас?
С людьми, пожалуй, Валерий переборщил. В Европе народа все‑таки живет по больше.
— Сейчас там нет дорог, и городов, в общем‑то, тоже. То, что там есть, я бы не назвал городами. Поселения, иногда довольно большие обнесены стеной из заостренных кольев. Живут все по–разному. На север живут разные племена, но большинство из них родственники тавсов. Живут в небольших деревянных домах, частью закопанных в землю, а иногда и попросту в земле. Также кстати, живут и тавсы. Подробнее я тебе расскажу позже. Племен в тех краях великое множество, еще больше родов и часто они воюют друг с другом. В основном воюют за земли, за лучшие ловы, за охотничьи места. Ведь большинство из них живет охотой. Хотя сеют они и зерно. В основном рожь и ячмень, жгут леса и сеют. Но так не все живут. На восход от тавсов много болот, совсем дикие места. Однажды, очень давно я бывал там, и видел жизнь и людей невиданной древности. Одичалые люди, обладающие древними знаниями. Знаешь, Марк, если захочешь найти древние знания, или вообще древность, иди в болота. Болота самое гиблое место для людей, но люди и там приспособились жить. Когда одно племя побеждает другое, у проигравшего нет иного выбора как истребление или уход на другие, худшие земли и рано или поздно все оказываются на болотах. Там я видел племена, живущие лишь собиранием и охотой, а иногда только собиранием. Они рубят деревья и строят на пнях дома. Строят так ловко, что иногда и не заметишь. Весной в тех краях всегда большая вода и такие дома помогают им выжить. Они хорошо знают лес, поскольку за всю жизнь ничего кроме него не видят. Знают травы, и повадки всех зверей, знают и тайное знание, такое, что заговоренное зверье само идет им в сети. Сами же настолько дики, что местные паны по сравнению с ними могут показаться жрецами Афины.
— Паны? — переспросил Валерий
— Да, паны — Сотер заметил в глазах у Буховцева непонимание — Вакхи, лесовики или лешие — их там так называют — потом видимо догадался — у вас нет панов, леших?
— У нас считают, что это сказки.
— Да. — Диоген печально скривился. — Я знал, что все рано или поздно к этому придет. А знаешь, я знал одного из наших, бывавшего в тех краях задолго до меня. Очень давно — добавил Сотер видимо, чтобы показать, что разговор идет об очень древних временах — он говорил что, тогда леших там жило больше чем людей. Впрочем, и в Элладе тогда тоже было по–другому.
— Наверное, много сказочного еще бродит по местным тропинкам — улыбнулся Валерий.
— Пожалуй. Но это все что я коротко могу тебе рассказать о тех краях. Севернее я не был. Не получилось. Я был за Рекой у Старых гор, но это, наверное, уже не твоя Родина. Уж слишком велико было бы такое государство.
— Моя — рассмеялся Буховцев — и ты не представляешь, насколько она велика. Это самая большая страна на Земле.
— Даже так — Сотер был заинтригован — значит, вы теперь владеете старыми землями. Ты хоть знаешь, что это значит?
— Нет.
— Я так и думал — Диоген улыбнулся — но рассказывать тебе не буду. Может позже, когда доберемся до Рима. Спрашивай лучше о чем‑нибудь другом.
— Тебе не интересно как мы живем? Есть ли у нас рабство, например?
Сотер задумался, но лишь на миг.
— За свою жизнь я видел многих правителей. Еще больше людей, и множество стран и смотря на тебя, я без труда догадаюсь как вы живете, а что не пойму — спрошу. А рабство… Рабство есть везде и всегда, может, у вас оно выглядит по–другому.
В таких беседах они коротали время первого дня плавания. Ближе к вечеру подул ветер, на этот раз действительно, с берега. Команда убрала весла, поставила парус, и корабль споро заскользил по волнам.
— Что там? — спросил Валерий, указав в сторону берега.
— Там Ольвия, но мы слишком далеко от нее, иначе увидели хотя бы один, плывущий туда корабль. Мы только что вышли из залива, куда впадают Борисфен и Гипанис. Если бы ты попробовал воду, то догадался об этом. Она здесь не такая соленая. Скоро мы попадем в течение, которое идет вдоль берега до самых Киней, в течении корабль пойдет быстрее. А этой ночью причаливать к берегу не будем, для нас там нет ничего интересного. Дальше, во Фракии, есть пара городов, где нам надо будет остановиться.
Ближе у вечеру, вдали показалась кромка берега. Корабль замедлил ход, и команда стала готовиться к ужину. Убрали лежащий посреди корабля кожаный полог. Под ним оказалась выложенная мраморными плитками круглая площадка, посреди которой был перевернутый бронзовый котел. Очаг, догадался Буховцев. Солнце к этому времени постепенно переместилось в сторону берега, который с корабля виделся темной, сине–зеленой полосой.
На ужин был козленок, которого после короткой молитвы закололи, тут же разделали. Голову выбросили в море, в качестве жертвы Посейдону. Развели огонь, котел установили на резных деревянных держателях, добавили в него солидную порцию оливкового масла, какие‑то листья и процесс пошел. На взгляд Валерия одного козленка на тридцать с лишним мужиков было маловато, но как выяснилось, это было не все. Когда обжарили козленка, в котел пошла рыба с вином, а после нее порция дробленой пшеницы. В общем, ужин был сытный. Буховцев с Сотером уселись на корме, и не спеша, глядя на закатное Солнце, поглощали еду. Перед ними на низком столике лежали куски козлятины, истекающая жиром рыба, разваренная пшеница в чашках и кубки разбавленного вина, которое совсем не напоминало ему какое — либо из вин будущего. Вся пища как водится, была малосоленая, не перченая, но имела свой неповторимый вкус, который Валерию уже начинал нравиться. Диоген рассказывал Буховцеву бытовые сцены афинской жизни. Много смешного, много полезного. Никаких магических историй рассказано не было. Валерий и сам не спрашивал, считал, пока не пришло время для откровений. Сотер пытался понемногу учить его эллинскому, самому благородному его аттическому наречью. Так прошел первый день их пути. Когда стемнело, сильно похолодало. Под ними не спеша перекатывалось волнами море, похожее в свете звезд и Луны толи на ртуть, толи на нефть. Над ними в черном небе ярко сияли звезды. Как они собирались плыть ночью в море, не имея навигационных приборов и прочего? Однако же эти ребята плыли и видимо знали, что делали, а раз так то и нам беспокоиться нечего — рассудил Буховцев, завернулся в шерстяной плащ и отправился в свой крохотный кубрик спать.
За следующие два дня Валерий облазил корабль от носа с резной головой сирены, до кормы, заканчивающейся широкой доской, которую выдвигали, чтобы справлять в море большую и малую нужду. Перезнакомился с половиной экипажа и даже порывался от скуки сесть за весла, но Диоген его отговорил. Подобное здесь не практиковалось. Пассажиры заплатили и их должны везти, а задача моряков выполнять свою работу. Иначе обидятся, а Сотеру с ними еще плавать и плавать.
На второй день, к обеду, они причалили к пристани небольшого городка расположенного между упирающимися в берег низкими горными кряжами. По размерам городок был немногим больше Пситирии, по виду же — чистой воды захолустье. Дома из нетесаного камня и глины, а иногда просто сухой кладки были окружены плетнями и огородами. Была здесь и пара храмов, но были они не творениями мастеров, а скорее поделками местных жителей, поскольку сильно смахивали на их дома. Сами жители в накинутых на одежду кожаных плащах мехом наружу и кожаных колпаках напоминали скорее варваров, чем цивилизованных эллинов. Сотер подтвердил его догадку.