Он стоял и смотрел, пока караван не скрылся на лесной дороге, а потом вместе с легионерами поехал в главный лагерь. Через день он вернулся в лагерь девятнадцатого легиона, и принял дежурство. Перебитую охрану у ручья нашли и все пришли к выводу, что Тита похитили ради выкупа, поскольку кроме состоятельного семейства никакими другими выдающимися качествами трибун не обладал. Еще через два дня пришла весть о завершении мятежа в Паннонии, а еще через день после этого, прибыл вестник — восстали хавки и ангриварии на севере. На следующий день сообщили о восстании марсов на юге.
В ту ночь Валерий в первый раз услышал зов. Отчетливый приказ, возникший в его сознании — пора идти за камнем. Он вышел из палатки и долго смотрел в серое, почти белесое небо. События нарастали как снежный ком, приближалась развязка. На следующий день пришел приказ наместника — легионы выступали в зимние лагеря, но сначала войско шло против хавков.
Глава 4
Жестокий шторм бушевал, не переставая два дня. Порывами налетал проливной дождь, ветер ломал ветки деревьев, и швырял их над частоколом лагерного вала, роняя на палатки. Однако перед походом все стихло. Утро выдалось пасмурным, сырым, но дождя не было, а на сером, затянутом тучами небе, все чаще проглядывало не жаркое осеннее Солнце. Самым удивительным было то, что зеленый лес за ночь подернулся осенней листвой, и на землю упали первые разноцветные листья.
Легион подняли до рассвета, и в течение нескольких часов войско сворачивало лагерь. С первым сигналом трубы были собраны палатки, со вторым все дружно занялись разрушением укреплений. Частокол разобрали, снесли ворота и башни. В обычных условиях лагерь полагалось поджигать, но никому в здравом уме не придет в голову жечь груды сырой древесины в лесу, поэтому ограничились только разрушением. Нужные в хозяйстве обработанные стволы деревьев скоро растащат германцы из ближайших деревушек. Они уже сидели на склонах холмов, и смотрели как в сырой долине между остовом лагеря и канабом собираются римляне. Может, просто смотрели, как легион уходит в свой последний поход, а может, кого‑то провожали. У херусков из селений по соседству было много знакомых в легионе. Когда Солнце поднялось уже достаточно высоко, по окрестностям разнесся знакомый сигнал — подходила походная колонна из семнадцатого и восемнадцатого легионов. Через час в долине было уже не протолкнуться. Прибывшие воинство разбилось на группки — центурии, манипулы, когорты, из которых центурионы постепенно формировали походную колонну. Легионеры стояли около значков своих подразделений, опершись на щиты и воткнутые в землю, нагруженные поклажей и нехитрым скарбом, палки — фурки. Они о чем‑то переговаривались, шутили. О плохом никто не думал, хотя перед походом гаруспики провели гадания, о печальных результатах которых можно было судить по хмурому виду гадателей. Недалеко от войска, ближе к канабу, стояла по–своему организованная толпа гражданских. Здесь же был и обоз. Канаб никто не разбирал и как с удивлением узнал Валерий, там даже остались люди. Дожидались прибытия по Визургию последних судов.
Буховцев, стоял на пологом спуске холма и наблюдал, как легионы постепенно выстраиваются в походную колонну. Рядом с ним были Дуилий и Геций, а также его штаб во главе с корникуларием. Чуть выше по холму в окружении префектов и своего штаба стоял Вар. Луций Цедиций тоже был там, но Валерий уже успел с ним увидеться по прибытии легионов. Префект был хмур.
— Все, как мы думали, Марк. Лишь бы другое не оказалось правдой.
С Тертием у него тоже был разговор, сразу по прибытии в лагерь. Трибун заметил отсутствие Мания и спросил.
— Маний успел?
Валерий кивнул.
— Успел. Я у тебя в долгу, друг.
Дуилий улыбнулся.
— Надеюсь, достойному Титу будет хорошо у германцев.
Валерий не собирался никому рассказывать о событиях той ночи, но решил, что Дуилия это касается.
— Достойный Тит не будет обременять германцев своим присутствием, и наконец‑то даст своему отцу повод им гордиться — по лицу Дуилия было видно, что он все правильно понял, и Валерий добавил — нам скоро предстоят большие беды, Тертий. Чтобы ни случилось, держись префекта Цедиция.
Дуилий сощурил глаза, но ничего не сказал. Только понимающе кивнул головой.
Валерий смотрел в долину, всматривался в лица седых ветеранов–триариев, принципов, худощавых мальчишек — адскриптеров, видел Ахилла во главе своей когорты, но мысли его были далеко. Путешествие подходило к концу, к опасному рубежу, за которым как он раньше думал, будет отдых. Но сейчас Валерий не испытывал радости, прижился он в этом мире. Что же, теперь у него есть клятва, а обещанное нужно исполнять. Так что он еще вернется сюда. По крайней мере, на это была надежда, а обретенная в этом мире уверенность, не оставляла сомнений, что так и будет. А значит, окончание путешествия станет началом новых забот, приятных забот.
Сегодня утром к Валерию подошел торговец из канаба и предложил купить бронзовое зеркало. Цену предлагал малую, поскольку торговец уходил с войском, а везти назад товар ему не хотелось. Буховцев осмотрел зеркало и подивился качеству работы. Это было настоящее произведение искусства. Не его отливка для бритья, а нормальное зеркало без искажений, с легким золотистым отливом поверхности. Он купил его, и впервые за прошедший год посмотрел на свое отображение. Его взору предстало молодое, скуластое лицо Марка Валерия Корвуса, с жестким взглядом карих глаз и волевыми складками у губ. Жившего в его памяти Валерия Буховцева изображение напоминало лишь отдаленно. А может, ему просто так показалось. За прошедший год Валерий уже забыл, как он выглядел. В любом случае изменения он чувствовал сам. Пожалуй, мне придется привыкать к будущему — сделал вывод Буховцев.
Вскоре подъехал Арминий с большим конным отрядом. Вождь спешился, поднялся на холм и подошел к Вару. Так как Валерий стоял недалеко, то хорошо слышал разговор. Арминий оправдывался — приказ пришел неожиданно, и вождь херусков не успел собрать войско в помощь, но гонцы посланы, и германцы вскоре прибудут. Публий Вар лишь уточнил время прибытия. Отсутствие германцев в походе его не сильно огорчило.
Ближе к полдню походная колонна была построена. Впереди восемнадцатый легион, за ним девятнадцатый, дальше обоз и семнадцатый легион шел в арьегарде. Прозвучал третий сигнал трубы, и колонна стройными рядами потянулась по узкой дороге, постепенно входя в лес. На них, медленно кружась, падали листья с деревьев, а германцы, стоявшие на холмах, провожали молчанием. Валерий знал — чтобы не случилось с ним в будущем, он запомнит этот момент навсегда. Входящую в осенний лес колонну его легиона. Здесь, все с кем он провел несколько последних месяцев, с кем делил поску и кашу из общего котла, кому был другом и просто знакомым, были живы.
Узкая лесная дорога петляла по долине, вдоль горного хребта, постепенно уходя на север. Иногда лес подступал вплотную, и дорога превращалась в обычную тропу. Тогда походная колонна притормаживала движение, передние шеренги перестраивались, и войско шло дальше. Валерий был доволен, что их легион шел вторым. Путешествие по сырому пропахшему прелой травой лесу доставляло мало радости, однако они шли по уже протоптанной восемнадцатым легионом, тропе. Каково же приходилось восемнадцатому, который шел впереди. Его труды они видели, когда проходили мимо сваленных на обочину стволов и веток деревьев, по наспех устроенным гатям в топких местах. Буховцев ехал конным, но легче от этого не было, скорее наоборот. Сырые ветки били его по лицу, а клочья жесткой паутины опутали как саван.
Он стер сырую паутину с лица и позвал Квинта Геция. Бенефициарий появился сразу.
— Квинт, пошли кого‑нибудь к обозу и семнадцатому. Узнай, как они там ползут. Может, отстали на милю — потом добавил — к восемнадцатому тоже пошли и найди мне Нерия. Я слышал, он ходил по этим местам.