— Вульфила, старый пень, не ждал меня. Здоров ли? — обратился он к коренастому мужику лет пятидесяти. Действительно, старый и кудлатый. Половина его лица, скрывала спутанная борода. Тот степенно провел по бороде ладонью, а потом рассмеялся.
— Здоров, центурион, гляжу, у тебя отросло немного волос на лице, а то я боялся, что в дороге твои воины примут тебя за мальчика — сказал он на неплохой, но непривычной латыни.
Цедиций рассмеялся. Хмыкнул даже кто‑то в строю. Префект подошел и хлопнул германца по предплечью.
— Префект, Вульфила. Я теперь префект лагеря, а эту козью поросль я скоро сбрею — провел по густой, отросшей в походе щетине — ты ведь знаешь, у нас за мальчиков принимают по другому поводу. Скажи, какая поляна лучше просохла, мы поставим лагерь.
— Там — германец указал в сторону поляны у леса за деревней — хорошее место. Ставь лагерь и приходи — Вульфила замялся — префект. Я заколю поросенка, посидим, вспомним старое. Приводи кого‑нибудь из своих.
Место действительно оказалось хорошим. Поляна с чистой ровной травой, рядом под сенью высоких дубов журчал ручей. До Визургия оставался один переход, и они в первый раз приготовили полноценную горячую еду, экономить нужды не было.
— Пойдешь со мной в деревню. Как думаешь, кого оставить старшим в лагере? — обратился Цедиций к Буховцеву.
— Меция или Верания.
— Меций пойдет с нами. Значит Вераний. Что — же неплохой выбор.
Они взяли кувшин вина, и в сопровождении Меция отправились к херускам.
— Я Вульфилу уже лет пятнадцать знаю. Несколько раз вместе бились против лангобардов на том берегу Визургия. Золотые были времена. Его род подчиняется Сегесту, а вино он любит. Ты трибун, сиди и помалкивай, тем более что мало чего поймешь. Говорить мы будем по–германски.
Вечер он провел в приземистом, но достаточно обширном доме — полуземлянке. Несмотря на стойкий запах дыма и земляной пол, в доме было достаточно чисто и опрятно. Вдоль стен стояли скамьи и утварь. В одном углу был стол, а над очагом на хитро уложенных камнях неспешно жарился поросенок. Они отрезали от него по куску, и провозгласив здравицы ели жареное мясо и пили из глиняных кубков вино и местное мутноватое пиво, больше похожее на брагу. Пиво из уважения к гостям пили римляне, а вино оставили германцам. До вина те были очень охочи, и приняв по кубку на грудь, от крепкого по местным меркам алкоголя слегка осоловели. После чего беседа приняла оживленный характер. Вульфила сверкая в свете костра масляными глазами размахивал руками, вел о чем‑то рассказ. Цедиций слушал, поддакивал. Иногда они с Мецием заливались громким смехом. Германцы тоже задорно гоготали. Валерий пытался выцепить из разговора хоть пару слов, и привязать их к знакомому немецкому, но ничего не получалось. Этот язык он понимал не больше, чем галльский, а по звучанию они иногда казались похожи. Изредка, проскальзывало вроде бы знакомое немецкое слово, но дальше опять все накрывалось тканью незнакомого языка. Поэтому постепенно он прекратил попытки и просто наслаждался жареной свининой с привкусом дичины. Валерий вовремя вспомнил про мешочек с солью, и теперь ел жареное мясо почти как в двадцать первом веке. Угостили солью и германцев. Те приняли дорогой в этих местах продукт, с благодарностью, но есть не стали, отложили в сторону.
В процессе общения Валерий краем глаза заметил, что хмельной Вульфила посматривает на него с интересом. Херуск наклонился к префекту и о чем‑то спросил, указывая на Буховцева.
— Спрашивает, действительно, ли ты римлянин. Он ни разу не видел таких высоких римлян, да и лицом не очень похож — перевел Цедиций.
— Скажи, что родом я из венетов, а род моего приемного отца принадлежит к старым вождям Рима — сказал Буховцев префекту, но смотрел на Вульфилу. Смотрел как тот на него, с интересом. Цедиций перевел. Херуски удовлетворенно загоготали, а один отмеченный шрамом на лбу, расстроено потряс головой.
— В чем дело? — спросил Валерий.
— Они поспорили. Тот, что со шрамом, его зовут Сегивиг, говорил, что ты воин, Вульфила и остальные, что ты из рода вождей. Сегивиг проиграл.
Буховцев кивнул. Обычный разговор, обычный спор. Он и не знал, как это потом отразится на его судьбе.
Была уже вторая стража, когда они вышли из душной избы, и только на свежем воздухе Валерий понял, как в доме все было задымлено. Около края деревни из тени вышел один из разведчиков Меция. Оказывается, они все это время были под наблюдением.
— Я говорил тебе Марк, что среди германцев разные попадаются. Вот Вульфила и есть один из них. Он один из немногих кто понимает, что происходит в этих краях, и один из тех, на чью честность я могу рассчитывать. Нам обязательно нужно было с ним поговорить. Раз уж я снова здесь, нужно быть в курсе местных дел. Не люблю совать руку в дыру, предварительно туда не заглянув.
Валерий кивнул.
— С тех пор, как я узнал тебя, не один раз смог убедиться в твоей мудрости — ответил он абсолютно честно. На лице подвыпившего Луция отразились благодарность и расположение.
Он похлопал Буховцева по плечу, и они пошли в лагерь. На следующий день встали с рассветом. Было начало июня, и поэтому рассвет был ранним, впереди был долгий переход. По тропе они обошли множество холмов, перешли несколько ручьев, и наконец за расступившемся дубовым лесом показались деревянные стены лагеря, селение рядом с ним, и царящий около него непривычный для этих мест людской муравейник.
Глава 3
До лагеря когорта добралась не сразу. Сначала дорога проходила через прилагерный поселок — канаб, через его рынок и улицы с открытыми лавками и толпой народа. При приближении отряда народ привычно расступался, но сразу же приставал с вопросами. Идущих в середине колонны гастатов это не касалось, а вот ветеранам приходилось вести на ходу беседу. А как не ответишь? В этом тесном мирке все друг друга знали, и расспросы о делах большого мира в расположенном среди варварских земель поселке были не простым любопытством. Валерий беседу не слушал, смотрел на выраставший перед ним на холме лагерь. За глубоким рвом был высокий вал с таким же высоким частоколом из толстых бревен. Сам лагерь производил впечатление и казался больше того, что он видел в Могонтиаке. Вход вел через солидные ворота между двумя высокими башнями из толстых бревен поставленных в сруб. У ворот Цедиций остановил отряд, и в сопровождении Меция и еще нескольких центурионов, отправился к старшему приворотной стражи. Валерий видел, как вышедший центурион тепло поздоровался с подошедшими и похлопал по предплечью. Луций был здесь известным человеком, но все равно, прежде чем их пустить, охрана прочитала пергаментный лист с предписанием.
Изнутри частокол был отсыпан земляным валом почти на высоту стен. Поверх вала устроены помосты для прохода караула и площадки для скорпионов и баллист. Наверх вала, и смотровых башен в углах, вели широкие лестницы. Все сделано аккуратно, добротно. За стеной было примерно пятьдесят метров свободного пространства, на котором в настоящий момент проходила тренировка. Видимо места на Виа Квинтана всем не хватало. Несколько манипул отрабатывали строй и перестроение. Рядом шли одиночные тренировочные схватки. Это зрелище привлекало куда больше народа, и среди возбужденной толпы слышались громкие крики. Похоже, делали ставки. Погода стояла теплая, можно даже сказать жаркая, но тренировки проходили в полном вооружении, и Буховцев представлял, как ребятам сейчас не сладко. За свободным пространством ровными рядами вверх по пологому склону поднимались палатки и более капитальные строения. Хотя лагерь и был летний, но легионы обустраивались здесь надолго. Прямая широкая дорога вела вверх к возвышающейся над палатками площадке претория. Цедиций дал центурионам команду, когорта встала недалеко от ворот, а Валерий с Луцием отправились к наместнику.