— Хайрэ господин. Уважаемый Диоген Сотер сказал мне, что тебя зовут Марк, и ты прибыл из варварских краев, хотя и римлянин. Меня зовут Береника, рада видеть тебя.
Валерий был в замешательстве. Фразу он понял с трудом, и если так пойдет дальше, то визит зайдет в тупик, нужно было быстрее переходить к делу.
— Хайрэ госпожа. Рад знакомству, уверен, меня к тебе привели Боги, но прости, что не смогу ответить на твои учтивые речи. Я плохо знаю благословенный язык Аттики — ответил Буховцев, с трудом подбирая слова.
Губки скривились в гримасу недовольства, но мгновенно снова расцвели милой улыбкой. Она стала говорить медленнее, подбирая простые слова и понятные обороты.
— Я прибыла в Афины пять лет назад из Антиохии, там тоже живут эллины, но другой язык, не аттик и мне пришлось учиться. Сейчас я говорю как урожденная афинянка и могу поучить тебя — потом добавила — еще я знаю сирийский.
— Ты не знаешь латынь?
— Нет, но выучу обязательно — сказала она уверенно.
— Скажи, аттик — это все, что ты плохо знаешь? — добавила она, кокетливо улыбнувшись.
— Все известно только Богам, но то, что касается мужчины и женщины, я знаю хорошо.
— Это мы выясним — Береника задорно рассмеялась — пошли, стол накрыт, тебе нужно набраться сил перед ночью.
Сил понадобилось действительно много. Валерий сексуальным маньяком не был, скорее наоборот, был очень разборчив, но практика у него была приличная. Береника это отметила и была удивлена. Далекие варварские края приобретали для нее новый смысл. Гетера сразу взяла инициативу на себя, скинула пеплос, и схватив его за выпирающий бугорок внизу хитона, потащила на ложе. Однако когда Буховцев перехватил инициативу и довел дело до конца в привычном ему стиле, она непроизвольно забилась в экстазе и охнув обмякла. Валерий обессиленный откинулся на овечьи шкуры. Тело получило необходимую разрядку, он и не знал, как ему не хватало нормально секса.
Но это было только начало. Немного придя в себя, Береника привстала на ложе и смотрела на него недоуменно и загадочно.
— Что касается мужчин и женщин, ты действительно, знаешь очень хорошо. Устал? — спросила она со смешком.
Валерий тоже рассмеялся.
— Нет — он опрокинул ее долгим поцелуем, и они продолжили.
Постепенно их неистовые упражнения переросли в нечто вроде соперничества, где гетера пыталась доказать, что постельное искусство Афин выше, чем у варварского мира. Один — один, вынужден был признать Буховцев, под утро вымотанный засыпая на ложе.
Он отсыпался до полудня, а после, на занятиях у Эвмеда, огреб кучу шишек. Причиной этому была не усталость от бессонной ночи, а общая расслабленность организма. Удалось таки Беренике выбить его из колеи. Последующие три недели Валерий провел между палестрой Эвмеда и ложем гетеры, и если наука Эвмеда давалась ему тяжкими трудами, то с Береникой он отдыхал. За это время он узнал о ней много, но многое она умело скрывала. У нее было стройное тело, немного полноватое, что здесь считалось красивым. Роскошные, каштановые с белыми прядями, похожие на мелированые, волосы. Личико, выразительное, почти, как и всех в этом времени. Совсем не похожее на обезличенные, подогнанные под какие‑нибудь стандарты лица его современниц. Если и были какие — то недостатки, они искупались природной естественностью. Стыда она, как и большинство местных, не знала, и часто встречала его в комнате совершенно нагая. Буховцев уже настолько свыкся с этой жизнью, что к своему великому расстройству о Татьяне не вспоминал. Все прошлое казалось чем — то неизмеримо далеким и недоступным, но он чувствовал, время его безмятежного отдыха подходит к концу.
— Ты скоро уедешь, но может, позже, вернешься в Афины? — спросила Береника, когда вечером они лежали в обнимку на ложе. Ее ловкие пальчики теребили волосы у него на груди.
— Почему ты решила, что я уеду? — месяц в Афинах прошел, но откуда она могла знать.
— Сотер договаривался на три недели, но я и так знаю. Из Италии начинает дуть зимний ветер. Сегодня из Аркадии прибыл Гермодий, мой знакомый, он говорит, что там уже похолодало. Скоро холодно будет и здесь. Все римляне отплывают в Италию в это время — потом добавила — к тому же я просто чувствую.
На следующее утро они простились. Береника выглядела печальной. Что она действительно чувствовала, Валерий мог только догадываться. Люди здесь были плохими лицемерами, наверное, это касалось и ее, и печаль была неподдельной.
Последнее занятие у Эвмеда прошло как обычно. Он давно уже относился к Валерию без предубеждений и в схватках гонял на полную.