Здравствуйте, Джейн, - Рита присела рядом с ней, - как вы? Пить хотите?
Ей дали напиться из соломинки.
А где мы? - тихо спросила Джейн.
Деревня Соколов Ручей, - сказала Рита, - здесь живет наша община православная.
Алексей говорил что-то, смутно вспомнилось Джейн. Да, что-то говорил об этом.
Мы вас перевезли сюда. Вы были тяжело ранены, и едва не умерли. Но теперь все в порядке. Вика цела, с ней все хорошо. У нас здесь есть врач, Надежда, она сказала, что все будет в порядке. Это вот Денис, познакомьтесь…
Все хорошо? - мужчина нагнулся к ней, - мы вас сразу из аэропорта в больницу отвезли.
Спасибо, - тихо сказала Джейн, - а что с Алексеем? Где он?
Рита и Денис быстро переглянулись.
Он уехал, Джейн. С семьей уехал.
Она не стала расспрашивать дальше. Не до того было. Закрыла глаза. И только сейчас поняла, что во всем этом так странно - это совсем не похоже на больницу. И люди эти - будто совсем не чужие. Это так, как будто она внезапно оказалась у себя дома. Не сейчас - теперь и дом ей чужой - а будто она еще совсем молоденькая, учится в Ликее, и вот сейчас лежит дома, и вокруг все свои. Домашние, родные. Но ведь она видит этих людей первый раз в жизни!
Просто почему-то кажется, что им можно доверять.
За ней ухаживали по очереди Рита и Агния. Иногда приходили другие люди - Денис, его жена Таня, еще с некоторыми Джейн познакомилась. Вика жила в семье Дениса и выглядела очень довольной и счастливой. Как никогда в жизни. У нее появились друзья, и она все рвалась к ним и к новым играм.
Хирург Надежда заходила ежедневно, осматривала Джейн и говорила, что все будет благополучно.
Джейн уже могла полусидеть в кровати, немного читать. Ей давали книги. Но чаще она лежала просто так или разговаривала с кем-нибудь. И разговаривать было легко и просто, здесь все были - свои.
Агния сидела рядом с ней и быстро работала спицами, мелькал алюминий, цветные петли.
Тебе нравится здесь? - спросила Джейн, - ты ведь недавно?
Да. И ты знаешь, мне кажется, здесь я впервые в жизни чувствую себя легко. Спокойно. Конечно… - лицо Агнии чуть омрачилось, - не полностью. Но не так,как там… как везде.
Я понимаю тебя, - сказала Джейн, - здесь и правда хорошо. Но как вы будете жить здесь? На что?
Ну некоторые работают в городе… не так уж далеко. Тосно всего в получасе езды. Я тоже вот устраиваюсь туда, мы там открываем собственный магазинчик. Буду продавать… книги, разные вещи. Мы тут все вместе, понимаешь? Врач у нас есть, учителя…
Джейн прикрыла глаза. Да, все это так. Но ведь это, по сути, те же маргиналы. Отличаются они от обычных тем, что все же получили нормальное образование. Есть у них профессии. Они хотя бы читать и писать умеют - нормальные, обычные люди. Да. Но надолго ли это? Уже следующее поколение - их дети - может опуститься. Вот так добровольно уйти от цивилизации, совсем добровольно - слишком уж страшно. Уйти от стереотипов - любой ценой быть как все, зарабатывать деньги, покупать, потреблять, платить кредиты и страховки… Но как без этого? А что будет в старости? А какими вырастут дети?
Живыми, подумала Джейн.
Только живым быть больно и страшно. А ведь они все здесь - живые.
Никто не знает, - тихонько сказала Агния, - сколько еще будет существовать этот мир. Может быть, лет пятьдесят. Может, триста… Я ведь думала, что уже недолго осталось. Но это ерунда, никто не знает сроков. Может быть, и много еще осталось миру. Только вот каждому из нас - немного. Всего каких-нибудь полвека. Джейн, мы ведь тут, на земле, так, проездом. Нам только и надо, что приготовиться к тому, что дальше. Вот мы и сидим тут, в Соколове… на чемоданах.
Джейн открыла глаза.
Да, я понимаю, Агния. Монашество в миру. Но как же - менять мир? Неужели можно жить только ради того, что после? А этот мир, разве он вас не интересует совсем?
А разве у нас есть хоть какая-нибудь возможность его менять,Джейн? - спросила Агния, - раньше была. Мы тут уже говорили об этом. Много. Раньше, например, еще в 20м веке, была такая возможность. А потом… и особенно с созданием Ликея - у обычного, простого человека больше нет возможности менять мир. В этом дело.
Ты права, - удивленно сказала Джейн, - в этом все дело.
Наверное, поэтому и Алексей жил так… не знал, что он может сделать еще - кроме семьи и своей профессии. Все, что может простой человек - стрелять. В отчаянии. Разве обычные люди могут создать сколько-нибудь жизнеспособную организацию, партию, написать программу - разве они хоть что-нибудь значат в политике? Чем дальше развивается демократия, чем больше говорят о правах каждого гражданина, тем меньше этих прав на самом деле. В чем они - проголосовать за президента? Или даже пойти покричать на площадь - что толку, выбор все равно будет между двумя-тремя людьми, которых обыватель толком не знает, и поведение которых нельзя предсказать. Единственные, кто чувствует себя вправе и в силах менять мир - это ликеиды. На самом деле, и они давно уже не могут этого делать, но чувство ответственности за мир у них еще осталось. Им внушают это чувство.