— С чего мне в Камуле отсиживаться? — прошипела омуженка, спустившись к нему. — Я витязь.
— Позабыть о том мне не даёшь, — вздохнул Баровит. — Гостя накорми да собирайся в путь.
— Ты чего повеления мне раздаешь? — уперев руки в бока, насупилась девушка.
— Поедешь с отцом в первой сотне, — продолжил Баровит, направляясь к калитке. — Я же с дружиной следом пойду.
— С чего ты так решил? — хмурилась омуженка, отпирая ему калитку.
— То не я, то батый, — вздохнул Баровит. — Моё слово веса не имеет… Дождись меня.
Умила сжала его руку, улыбнулась.
— Не спеши печалиться, отец прислушивается к тебе, опору в тебе зрит… Я же всё как скажешь сделаю, старший дружинник.
— То-то, — не сумев сдержать улыбку, Баровит поцеловал её в лоб. Обернувшись, крикнул Волоту: — Ты там никак застрял, брат?
— Не, — запрыгнув в седло, отозвался Бер, — я вашему воркованию мешать не хотел.
Расписные ставни оберегали сон главы семейства, не пуская в опочивальню солнечные лучи. За стеной слышался приятный напев супруги, хлопочущей у печи. Потянувшись, Главеш укрылся покрывалом с головой, желая продлить приятную негу. Хлопот у главы Камула в последнее время было хоть отбавляй. Ремесленники трудились на славу, оттого купцам было что продавать. Товар везли по всему Катаю, а посему всем требовалась охрана. Но главная забота была не в этом. Камул рос, приманивал всё больше люда, ярмарки становились всё пышнее и громче. Вместить такой наплыв град уже не мог. Посему за крепостными стенами разрослись деревушки, уж подпирая лес. Горная гряда отделяла Камул с окрестностями от соседнего града — Тангута, так и её уж успели освоить. Охотники возвели у подножий дома, образовав небольшие общины. Вроде оно хорошо, да не очень. Как суметь всех держать на виду, как понять, что никто ничего худого не творит? Как со всех, кто на ярмарку торговать приходит, дань собрать? Посему требовалась Главешу своя воинская сила, коя из Камула отлучаться не будет. Демир выделил ему десяток крепких дружинников, ещё десяток отроков и пара десятков ратников нанялась к главе града. Хватит ли того? От этих мыслей Главеш скрутился калачом, ещё сильнее завернулся в покрывало.
Стук в дверь заставил задремавшего главу вздрогнуть. Приветственные возгласы супруги сменились её торопливыми шагами. Главеш зажмурился, надеясь, что пришли не по его душу.
— Свет очей моих, — нежно пролепетала жена, отворив дверь, — к тебе Демир Акимович пожаловал.
Воевода просто так поздороваться никогда не приходил, значит, дело серьёзное. Высунув из-под одеяла лысоватую голову, Главеш прохрипел:
— Иду, душенька.
Расправив рубаху, Главеш затянул пояс под круглым животом, пригладил бороду. Нехотя отворив дверь, вышел к гостю. Демир ждал его в горнице, отказавшись проходить дальше. От этого дурное предчувствие Главеша лишь усилилось. Бегло взглянув на хлопочущую у печи жену, глава шепнул Демиру:
— Что стряслось?
— Война с Аримией, — ответил воевода, не желая тратить время на пустую болтовню, приветствия и пожелания. — Как вести до Камбалу дойдут, наверняка к тебе гонец прибудет, на вече позовёт. Будь готов.
Ноги Главеша подкосились; обняв дверной косяк, мужчина выпучил глаза:
— Как война? Что до нас дойдёт? А Кинсай сам не управится?
— Не управится, — отрезал воевода.
— Погоди, Демир, это ж надобно рать собирать… Ты уйдёшь, Демир, а кто Камул хранить станет? — паника охватывала главу града, заставляя руки дрожать. — У нас люда много. Случись, нападёт кто, в Камуле все не уместятся. Демир, что мне делать?
— Успокойся, — пробасил воевода, — мы не допустим, дабы ариманы до Камула дошли. Ратников забирать не стану, тот десяток дружинников тоже при тебе останется. От тебя требуется собрать нам провизию, коней дать. Я сегодня с первой сотней уйду. Так что с тобой Баровит говорить станет, ему всё, что надобно, дашь.
— Ага, — выдавил Главеш, потирая лысину, — будь покоен, я всё как полагается устрою. Серебра вам выделю, трав каких лечебных… всё, что лекарь твой Зоран скажет, всё достану… Ты береги себя.
— Благодарю, друже, — кивнул воевода, похлопав Главеша по плечу. — Ты тоже ухо востро держи… всякое бывает. Не арманы, так кочевники нагрянут.
— Ага, — вздохнул Главеш, передёрнув плечами.
Неторопливо перебирая лохматыми лапками по белым лепесткам, жужжал шмель, не зная, какое соцветие выбрать. Ветер подхватывал дивный аромат, маня сладостью. Зарывшись в пыльцу, шмель замер, наслаждаясь трапезой. Стук копыт нарушил воцарившееся согласие, клубы пыли окутали раскидистые ветви. Недовольно жужжа, шмель поднялся в воздух, закружил над яблоней, выбирая местечко поспокойнее. Но от спокойствия не осталось и следа. Два всадника, натянув поводья, спрыгнули на землю. Волот поспешил к двору Ждана, Баровит — к Радмиле. Проходя мимо резного заборчика, Зорька остановился, отворил калитку. Возле невысокого сарая суетился хозяин, стуча лоханями.