— Доброго утра тебе, Ивар, — подойдя ближе, сказал Баровит. — С первыми петухами уж на ногах?
Ивар вздрогнул от неожиданности, выронив кадку, обернулся.
— Добречко, Демирыч, добречко. Я вот по хозяйству хлопочу. А ты ко мне по делу, так ведь? Сызнова Демир в поход какой снарядился?
— К аримийским границам, — ответил старший дружинник. — Батый ратников звать не велел, да я все ж решил спросить у тебя. Наймёшься к нам али нет?
Ивар подошёл ближе, пригладил рыжеватую бороду. Положив руку на плечо витязя, заговорил, понизив голос:
— Я с теми походами дочерей совсем не вижу, они так без меня замуж повыходят. Томила уж затяжелела, ей тревоги напрасные не надобны. Да с её сыновьями у меня всё ладится… Теперича у меня семья, Зорька. Понимаешь? Большая, крепкая семья. Родители мои рады-радёхоньки — внуков полный терем, сноха ласковая. Чего мне ещё надобно? Я здесь серебро то заработаю, пущай меньше, чем в походах, да всё ж к семье ближе.
— Твоя воля, Ивар, — улыбнулся Баровит. — Счастья желаю тебе да твоей семье дружной. Дадут Боги, свидимся.
— Свидимся, — кивнул Ивар.
Дверь распахнулась, с крыльца сбежал темноволосый мальчик, закрутился в поисках. Заприметив Ивара, бросился к нему со всех ног.
— Тять, матушка каши наварила, к столу звать велела! — закричал он. Подбежав к Баровиту, мальчишка улыбнулся: — Здорово, Баровит Демирыч! А ты к нам в гости?
— Здравствуй, Радей. Эка как вырос ты! А я вот к Радмиле шёл, отчима твого заприметил да решил поздороваться зайти, — улыбнулся Зорька. — Ладно, добра вам.
— Тебе тоже, — кивнул Ивар. — Давай-ка, сынок, мы матери яиц наберём, держи корзинку.
Отворив калитку, Волот ступил на широкий двор. Тишина. Расписные ставни ещё не сняты, не венчают облачка дыма печную трубу. Понимая, что никто не обрадуется вестям, кои он принёс, Волот тяжело вздохнул, постучал в дверь. Но никто не спешил отворять ему. Вновь постучав, погромче, витязь прислушался — тихие шаги стали ему ответом. Дверь опасливо отворилась, явив бледный лик хозяйки.
— Волот? — округлив глаза, пролепетала девушка.
— Здравствуй, Варварушка, — широко улыбнулся витязь, — ты прости, что с постели поднял. Муж-то дома? Покличь, будь добра.
— Ты зайди, — предложила хозяйка, распахнув дверь и протянув руку в пригласительном жесте.
— Нет, я на крыльце подожду, мне ещё пол-Камула объехать надобно.
Варвара побледнела ещё сильней, кивнула в ответ и скрылась за дверью. Долго Волоту ждать не пришлось, Ждан выбежал на крыльцо, на ходу затягивая пояс.
— Стряслось что? — спросил он, усаживаясь на ступени рядом с другом.
— Ариманы на границе озорничают, — негромко ответил Волот. — Собирайся, сегодня выступаем.
Ждан переменился в лице, нервно убрал со лба тёмно-русые локоны. Подумав о чём-то, повернулся к другу, всмотрелся в его глаза.
— Хочешь по очам воспоминания прочесть? — догадался Волот.
Ждан отвёл взор, хмуря брови.
— То не просто набеги малые, — шепнул он. — В воспоминаниях твоих ожесточённые бои. Чьими очами зрил?
— Нянькиными, — сдался Волот. — Дед через Баровита передал, что войной пахнет.
— Как же? — Ждан сжал плечо друга. — Что же, я лик чада свого не увижу? Варвара зимой родить должна… Волот, как быть?
Волот поморщился, убирая с плеча ладонь друга, вытянулся во весь рост.
— Чего спрашиваешь? Макошь уплела так. А не ехать ты не можешь. Ты не просто дружинник, ты витязь — Боги наказали тебе покой Тархтарии хранить. Посему прощайся с женой да родичами. После обеда к вратам Камула выходи.
— Да как же? — шепнул Ждан, провожая друга взглядом.
— Да как же?! — взмолилась мать, схватив Радмилу за руку. — Сызнова в поход? Доча, далась тебе эта служба!
Радмила молча высвободила руку из материнских объятий, подошла к сундуку. Открыв крышку, вынула подкольчужник. Младшие сёстры боялись и пискнуть, округлив глаза, наблюдали за ней и родителями. Брат — пятилетний малыш — крепче обнял деревянного коника, удивлённо уставился на всхлипывающую мать. Глава семейства подошёл к дочери, осторожно опустил крышку сундука.
— Радмила, — сказал он тихонько, — я с Демиром говорил о тебе. Он сказал, что любой дружинник службу оставить может, коли на то его воля будет.