— Вече, — протянул ворон.
Истислав остановился, заозирался по сторонам.
— Я не вижу тебя! — крикнул витязь, всматриваясь в тени кузниц.
Из-за наставленных друг на друга бочек вышел худощавый юноша, кутаясь в плащ. Увидев ворона, он в два шага приблизился к Истиславу.
— Каркун? — шепнул Истр, опуская капюшон.
Ворон разинул клюв в немом смехе, оглядел Родославиного ученика.
— Истр, седлай коня да скачи по всем катайским градам, созывай вече, — распорядился Истислав. — В помощь себе Кия возьми.
— Ага, — кивнул наворопник, не отводя взгляда от ворона.
— Война, — вновь протянул Каркун.
Мурашки пробежали по спине наворопника. Передёрнув плечами, Истр попятился к бочкам.
— Я всё понял, — кивнул он Истиславу. — Всё сделаю.
Клинок рассёк воздух, обдав холодом щёку воеводы. Едва успев увернуться, Гомон выбросил в соперника меч, но аримиец мгновенно отпрыгнул. Провернув дао, воин атаковал вновь. Воевода отвёл вражеский клинок, но аримиец с разворота ударил его ногой в голову. Блестящий шлем слетел с лысеющей головы, глухо звякнул о землю. Рыкнув, Гомон выхватил из ножен сакс, подался к ариману. Вертлявый противник уходил от атак, постоянно подпрыгивая и размахивая ногами. Отведя аримийский клинок, воевода выставил сакс в блоке, закрывшись от очередного удара; с противным лязгом высвободил меч, вонзил остриё в шею противника. Наблюдая за агонией аримана, Гомон попятился — тело сковывала боль, пронзая каждую клеточку. Воевода тяжело вздохнул, обвёл взором разорённый острог — тела ариман и тархтар устилали землю, хрипам раненых вторил треск горящих брёвен. Кречет остервенело рубил ариман, пытаясь прорваться к зажатым в кольцо соратникам. Сорвавшись с места, Гомон ринулся на подмогу. Худощавое тело воеводы сотрясала дрожь, кровь пропитывала подкольчужник. Метнув сакс в аримийского коня, он вцепился в кожаные ремни панциря, стаскивая всадника. Отражая атаки, Гомон пытался осмотреться, и то, что он видел, не вселяло надежду. Обезглавив противника, воевода рухнул на колени, пытаясь унять колотящееся сердце. Что-то тонкое пронеслось совсем рядом, впилось в землю. Глухой стук заставил обернуться — за его спиной стоял Кречет, закрывая воеводу щитом. Схватив старшего дружинника за пояс, Гомон потянул его на себя. Опустившись, Кречет взглянул на батыя, хмуря брови.
— Путь к западной башне открыт, — прохрипел воевода, указывая окровавленным пальцем на полуразрушенное строение. — Беги, Кречет, спасись…
— Нет, — рыкнул дружинник, сжав дрожащую кисть Гомона.
— Спасись, — повторил тот, — доберись до Кийского острога… Скажи Родославе Огнеяровне, что Ерга пал… упреди, что у ариман есть огненная пыль…
— Сам скачи к ней, я укрою тебя, — осёк старший дружинник, поднимая воеводу с земли.
— Я не дотяну, — ухмыльнулся Гомон, прищурив зелёные глаза. — Ты силён, ловок. Ты доберёшься. А посему ступай.
Кречет хотел было возразить, но воевода вцепился в ворот его кольчуги, тряхнул со всей силы:
— Беги! То тебе мой последний указ.
— Батый, — едва слышно шепнул Кречет, пятясь к башне.
— Сынки! — заорал Гомон, подняв меч. — Макоши угодно обрезать наши нити сегодня, так заберём с собой ариман! Чем больше, тем лучше! Да узрят Боги силу нашу!
С криками дружинники бросились на ариман, собрав последние силы. Обречённость смешалась с яростью, порождая жажду крови. Наваливаясь на коней, тархтары стаскивали всадников. Уцелевшие лучники вынимали из тулов павших товарищей стрелы, продолжая бить ариман, окружающих острог.
Укрываясь в тени раскидистых елей, Юинг гордо восседал на коне, издали следя за ходом боя — отряд Боджинга был почти полностью разбит, но вверенные Бейем воины брали острог в кольцо, не оставляя тархтарам шансов. Пожалуй, пришла пора и его отряду показать себя. Повернувшись к своим разведчикам, Юинг жестом подозвал старшего.
— Проследи, чтобы эта крепость не выгорела дотла. Она нам ещё пригодится. А ещё найди того тархтарина, с которым бился Боджинг… если он здесь.
— Да, господин, — кивнул воин. Подав знак остальным, погнал коня к раскуроченной стене.
Боджинг не слышал предсмертных криков подопечных, не следил за ходом боя. Он судорожно всматривался в окровавленные, искажённые гневом лица тархтар. Но Маруна нигде не было. И это выводило из себя. Ещё больше нерва нагнетал ступающий по пятам Зихао. Хороший разведчик, отважный воин — Зихао был подле Боджинга с детства. Они вместе обучались искусству боя, читали длинные скучные свитки, постигая мудрость Богов. Казалось, Зихао ничем не уступал Боджингу, кроме происхождения. Он был безумно влюблён в одну из сестёр Боджинга, но даже не смел просить её руки. Оно и понятно, слишком скромная партия для девушки, чей род берёт начало от царской династии. Зихао всегда был подле генерала Муна, но что-то подсказывало Боджингу, что им движила не верность своему господину.