— Он простой воин, — прошипел Боджинг, вытянувшись в полный рост. Сжав тархтарскую стрелу, шагнул к товарищу. — Как смеешь ты сравнивать его с Богами?
— Я сравнил его лишь с изображением Богов, — ухмыльнулся Зихао, находя бешенство командира забавным. — Юинга очень заботит этот воин, раз он сам допросил каждого из нашего отряда. Из его вопросов я понял, что господин пытается понять, был ли тот тархтарин посланником Кийской крепости или нет. Этот лучник похож на него, но точно не тот, кого мы ищем.
— Мы ищем? — переспросил Боджинг, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
— Это приказ Юинга, — кивнул Зихао. — Пойми, Боджинг, твой род настолько велик, что самое худшее, что вам грозит — это переезд из императорских угодий в отдалённую провинцию. А моей семье за такую ложь положена смерть и бесчестье. Я не буду покрывать тебя и твоего отца… Юингу бесполезно врать, от него ничего не скроется.
Боджинг потупил взор, обречённо кивнул:
— Ты прав, мой друг…
Подобно дикому зверю, тело само вытянулось в атаке. Сжатая в руке стрела вонзилась в глаз ничего не ожидающего воина. Боджинг давил на стрелу, пока тело Зихао не обмякло. Подхватив его, командир опустился на землю, всматриваясь в залитое кровью лицо. Проведя рукой по щеке товарища, Боджинг обнял его. Окровавленные пальцы заскользили по стальным наплечникам, сжали ремни панциря.
«Прости меня, — мысленно взмолился Боджинг, — прости меня… Если Юинг узнает, что мой отец упустил гонца, узнает, что по его вине Елжга был готов к нападению, то наш род обречён… Теперь твоей семье тоже ничего не грозит. Ты не обманул Юинга и не предал моего отца. Ты умер героем во славу императора. Я клянусь тебе, что буду заботиться о твоей семье… прости меня».
Страх сотрясал тело, душу рвало чувство вины. Трус, убийца, предатель — вертелось в голове, жужжа пчелиным роем. Зажмурившись, Боджинг сидел среди остывающих тел, не в силах подняться, не в силах разжать объятия.
— Оплакиваешь смерть друга? — голос прозвучал насмешливо, с нотой презрения.
Открыв глаза, Боджинг увидел перед собой Юинга. Утерев слёзы, командир сильнее обнял друга, кивнул в сторону мёртвого лучника.
— Мы нашли его… это он бился со мной в прошлый раз.
Юинг прищурился, спрыгнул с коня. Приблизившись к мертвецу, коснулся его шеи — пульса не было, но тело ещё не успело остыть.
— Он узнал меня, — продолжил Боджинг, — поэтому и выстрелил. Зихао шёл первым, он спас меня.
Юинг лишь поморщился в ответ. Проведя пальцем по тонким усам тархтарина, ухмыльнулся.
— Ты проиграл такому юному воину?
— Я не проиграл ему, — прохрипел командир.
— Бледная тень своего отца, — заключил главнокомандующий, опустив павшему лучнику веки. — Вставай, бой ещё не закончен. Крепость ещё не взята.
Густой мех укрыл спину. Едва блеснув проседью, русые волосы рассыпались по плечам, потянулись к коленям. В светло-серых глазах отразился призрачный лик Прави. Родослава поставила к витым корням дуба, что рос у Акимовой избы, кружку с квасом, накрыла ломтём хлеба.
— Величайся, деде-Велесе, — зашептала Родослава, закрыв глаза, — ты услышь меня, мудрый батюшка. Дозволь слышать чад твоих, чуять души ихние. Подсоби, деде, защитить землю тархтарскую да ворога прогнать… Не остави нас, напитай силою великой.
За спиной послышался рёв и вой. Всё больше они походили на волчьи, всё больше силы слышалось в этих звуках. Родослава выпрямилась, поцеловав дубовый лист, направилась к воющей стае.
Два десятка воинов в волчьих шкурах рыком пробуждали дремлющих в них хищников. Порабощённые души возрождались в человеческих телах, растворялись в горячей крови, питая силой.
— С рыком волчьим приди сила, воспылай лютая злоба, — заговорила Рода, приближаясь к рыкарям, видя, как меняются их души. — Зверю — зверева, люду — людева, а рыкарю — обе разом. Возродитесь, волки серы, свирепейте в теле мужа. Да не знайте страха, боли, слышьте лишь моё слово…
Рыкари обратили к богатырше взоры, ощущая, как души волков бьются в грудь. Родослава достала кинжал, провела лезвием по пальцу.
— Услышьте мою кровь, — приказала она, протянув к рыкарям руку.
Первым к богатырше вышел Лют, провёл пальцем по лезвию топора и дотронулся до её ладони.
— Услышь меня, Акимовна, — прохрипел рыкарь, — повелевай мыслями моими.
Рода провела пальцем по его изрезанными шрамами лбу, оставляя кровавый след.
— Да хранят тебя Боги, друже.
Вслед за Лютом к Роде подошёл второй рыкарь, поклонился в пояс.