— Пусти его, родимый, — прохрипела она, сжимая двумя руками предплечье витязя.
Разжав хватку, Баровит взглянул на омуженку, помедлив, оттолкнул от себя юношу. Рыкнув, Ратмир в один шаг приблизился к обидчику, но Умила вытянула в его сторону руку.
— Довольно, — осекла она. — Аки чада малые ляльку не поделили. Ратмир, учись слушать братьев дружинных, к тому же старших. Иначе не уживёшься с нами… А я желаю, дабы ужился.
Фыркнув, юноша гневно взглянул на застывшего Баровита. Не понимая чем вызвал такую злобу, Ратмир желал всё высказать обидчику, но девичья ладонь накрыла его плечо, легонько сжала.
— Остынь, друже, — улыбнулась омуженка.
— Брат у тебя бешеный, — выпалил Ратмир. — Волот — весёлый, а этот бешеный. Кабы не были они так похожи на отца вашего, подумал бы что Баровита подкинули.
Нежная девичья рука вмиг обратилась камнем, с силой толкнула юношу.
— Довольно говорю! — рыкнула Умила и тут же скривилась от боли в горле. Сглотнув, добавила: — Ступай, Ратмир.
Юноша лишь сейчас заметил как сжались желваки на лице Баровита, как налились гневом его глаза. Осознав, что ляпнул что-то не то, Ратмир зашагал к застывшим в ожидании развязки стрелкам. Поняв, что драки не будет, мужики сонно зазевали, вновь возвращаясь к своим занятиям. Привалившись к пустым бочкам, юноша зыркнул на Баровита. Но тот его уже не замечал. Витязь словно окаменел, молча рассматривая поскрипывающие лопасти мельницы.
— Не серчай на него, — шептала Умила, поглаживая Баровита по руке, — он токмо в дружину нашу вошёл, ещё не прижился. Не будь с ним столь суров.
Развернувшись к ней всем корпусом, Баровит всмотрелся в удивлённое лицо — её глаза расширились, стали ещё больше, ещё красивее.
— Ты просишь за него? — скривившись, прохрипел он. — Опекаешь? Сходи, пожалей, к сердцу прижми.
Смятение сменилось обидой, девичьи губы сжались до бела, слова застряли в груди. Горло горело и каждый звук давался с особым трудом, но гнев гасил боль. Желая излить на Баровита всё накопившееся, Умила глубоко вдохнула, отчего горло вспыхнуло ещё сильнее. Омуженка зашлась кашлем, но взора не отвела. Сказать хотелось многое — месяц за месяцем он черствел, и причин тому Умила не находила. Баровит отвечал холодом на её заботу, воротил взор, а если и смотрел, как сейчас, то смотрел в самую душу, словно ища в ней изъян. Он был готов часами оттачивать боевое умение, днями пропадать с Волотом на охоте, лишь бы не оставаться с Умилой один на один. Девушка с ужасом думала о том, что с ним станет, когда они вернуться домой в Камул, под одну крышу.
— Эй, Зорька! — деловитый голос подруги вырвал обоих из тяжёлых мыслей. Радмила стремительно приблизилась к Баровиту. Сжав его плечо, кивнула в сторону: — Раз ты теперича за главного, так встречай гостей.
Оглянувшись, витязь увидел бледную, трясущуюся от страха мирянку. Она крутила в руках верёвку, удерживая подле себя барана. Баровит подошёл к женщине. Не зная как объясниться, вопросительно изогнул бровь, кивнул. Мирянка молча протянула ему верёвку, несмело улыбнулась.
— Эх, жалко Ждан с батыем ушёл, — возник из-за спины голос Радмилы, — растолмачил бы нам всё.
— Да понятно, что барана нам… дарит, — пробурчал Баровит.
— Боится, что всей дружиной в поисках харчей деревню разорим? — догадалась лучница.
— Ага, — кивнул витязь, ухватившись за ремень, — токмо так не пойдёт.
— Отчего ж? — скривилась Радмила, наблюдая за тем, как друг ищет что-то взглядом.
— Сума, — ответил он на немой вопрос.
Мирянка, не понимая что происходит, протянула верёвку девушке, подтолкнула барана ногой. Из-за широкой спины варвара вышла ещё одна молодка. Невольно попятившись, женщина взглянула на её волосы, собранные в косу. Золотистые прядки на миловидном лице вступали в противоречие с кольчугой и покачивающимися на боку саблями. Первая девушка, конечно тоже была странной, — в мужской одежде, но безоружная. А эта при всём своём нежном виде могла обезглавить, не моргнув глазом. Мирянка уже пожалела о том, что пришла, но омуженка молча протянула ей несколько серебряных слитков*. Приняв плату, женщина удивлённо уставилась на увесистые рубленные кусочки, прикидывая общий вес. Подождав немного, Умила положила в раскрытую ладонь мирянки ещё один слиточек. Опомнившись, женщина протянула омуженке верёвку с бараном, низко поклонилась и поспешила к дому.
— Суму бросил свою где-то, — пробубнил Баровит, косясь на Умилу. — Нашла?
— Свою взяла, — ответила она, ухватив барана за рог. — Поняла, что деньгу ищешь.
— Поберегла бы, — замялся витязь.