Хлопнув крыльями, на валун опустился Каркун, застучал когтями по серой тверди. Серебряные лунницы* раскачивались в его клюве, поблёскивая рубинами. Хозяйка протянула к нему руку, принимая серьги. Освободившись от ноши, Каркун поудобнее устроился на валуне, подставляя под тёплые лучи угольные крылья.
— Вот, тятенька, серьги для матушки, — улыбнулась Рода, опуская лунницы в пустой ларец. — Она любила, когда ты ей подарки привозил. Пущай порадуется родимая, ты обними её за меня.
Уложив ларчик рядом с вместилищем, богатырша подняла массивный камень, заложила вход. Осмотревшись, ухватила ещё один камень. Вскоре курган был сложен, с виду никто бы и не подумал, что это чья-то могила — просто часть живописного места. Как и желал Аким.
Проведя рукой по камням, Родослава выпрямилась, собираясь уходить, ведь её уже ждали Рагдай с Велибором — их рубахи то и дело выглядывали из-за раскачивающихся ветвей. В этот миг Каркун закричал, захлопал крыльями, знаменуя чьё-то присутствие. Незримая сила остановила богатыршу, заставила обернуться — на речных волнах покачивалась белая лебедь. Изменившись в лице, Рода зашагала к реке, перешла на бег. Мелкие камушки, вылетев из-под сапога, застучали по водной глади; женщина встала, как вкопанная, буравя взглядом грациозную птицу. Лебедь неспешно проплыла мимо неё, вышла на берег. В боковом зрении богатырши белое тельце вытянулось, сравнявшись с ней в росте.
Повернувшись, Рода всмотрелась в лик гостьи. Казалось, солнечный свет проходил сквозь неё, не грея бледной кожи. Большие серые глаза смотрели в самую душу, стройный стан скрывало невесомое белоснежное платье.
— Мир тебе, Аделя.
Откинув за спину золотистые длинные волосы, посланница хозяйки нави улыбнулась.
— Здравствуй, Родослава.
— Ты проводила Акима к Маре? — выпалила Рода.
— Два лета его жизни остались непрожитыми, — взглянув на курган, ответила Аделя, — он проживёт их меж мирами.
— Нет, — рыкнула Рода, — я просила Макошь переткать его жизнь, я чувствую — она услышала меня.
— Услышала, — кивнула ведунья. — Мара пришла за ним, но Аким пожелал отходить эти лета средь своей дружины. Аким великий воин, чистая душа, его желание — закон даже для Богов. Не тревожься, Мара напитала его дух силой, явь ему не страшна… коли надолго в неё входить не станет. А посему не зови его, Рода. Помни, что теперича его дом — межмирье.
— Ты знаешь, что за нежить убила его? — прищурилась воительница.
Аделя подошла ближе, отчего по серым камням расползся иней. Пристально всмотревшись в глаза богатырши, заговорила:
— Дракон — не нежить. То чуждая нави сущность. Она тянется из Тьмы, а питает её сама смерть. Не ведаю, что за колдовство порождает ту тварь, да со дня смерти Акима боле его не было.
Улыбнувшись лишь уголком губ, Рода подалась к ней, прошептала:
— След. Всё оставляет свой след в нави.
— Да, — кивнула Аделя, — таковой ты сможешь найти.
— Поможешь?
— Помогу, — ответила ведунья и, загадочно улыбнувшись, добавила: — Приходи ко мне.
— Найдёшь меня по крови, — прохрипела Рода.
— Найду, сестра, найду, — бросила Аделя, заходя в воду. Лишь стоило подолу её платья намокнуть, как точёный стан уменьшился, гибкие руки обратились крыльями. Белая лебедь взмыла в небо, канув в безмятежной бездне.
Решив для себя что-то, Родослава поспешила к друзьям. Каркун оттолкнулся от валуна, поднялся ввысь, следуя за хозяйкой.
Сидя на поваленном дереве, Велибор водил хворостиной по земле. Рода запретила следовать за ней, велела ждать здесь, перед тем как кануть в лесной чаще с прахом отца. Казалось, прошёл не один час, терпение сходило на нет, и всё больше хотелось пойти к реке, к подготовленной для Акима каменной насыпи. Но сидевший рядом Рагдай уже дважды осекал порывы тангутского воеводы. Этот лысый угрюмый воин молча буравил взглядом выгоревшее кострище. Какие думы роились в его бритой голове, знали только Боги. Тяжело вздохнув, Велибор оглянулся, всмотрелся в покачивающуюся вязь ветвей — красная рубаха мелькнула вдалеке, значит, Рода скоро вернётся.
— О, — отрешённо бросил Рагдай, — не твои ли скачут?
От рваной кромки леса отделились силуэты всадников, они стремительно приближались к острогу, огибая широкую поляну.
— Мои, — кивнул Велибор, выбросив хворостину.
— Мимо нас проскочат, — хмыкнул Рагдай, — как пить дать, в острог ринутся.
Но тангутская дружина, вопреки его ожиданиям, повернула к кострищу, пронесясь мимо острога. От строя отделился всадник в тёмно-зелёном плаще, направил коня к Велибору. За ним последовал ещё один — в кожаной безрукавке с глубоким капюшоном и сумой наперевес. Натянув поводья, дружинник лихо спрыгнул с седла, в два шага приблизился к воеводе. Его спутник спешился, не обращая внимания на Велибора, направился к кострищу.