— Как можешь ты, не взявшись за дело, судить о его плодах? — гремел Валдай.
— Чего мне браться за них, коли надобности в отроках не имею? — теряя самообладание, противился Демир. — У меня в Камуле полсотни отроков в малой дружине, их доучивать надобно.
— Так у тебя сыновья есть, они подсобят, — указав на Баровита с Волотом, рыкнул Валдай.
— Так на них я малую дружину возложу, сам старшой займусь, а этих двоих мне не надобно!
— Умиле их дай.
— Она стрельцов натаскивает.
— Стрельцов Годуну али Радмиле отдай.
— Да из них учителя, что из мерина жеребец! Лучшие стрельцы Катая, а ни объяснить, ни показать, аки следует, не могут… Да вообще, что ты ко мне пристал, аки банный лист?! Сам решу, кого мне да куда ставить, кто у меня да чем занят будет. Посему оставь меня уже, лешего сын!
Барго и Веш уж хотели отступиться от мечты да осесть где-нибудь, но Валдай не унимался, сжимая их плечи, стоял на своём.
— Демир, я аки друга тебя прошу, возьми их!
— Баровит старший, ему отроков обучать, его упрашивай, — скрестив руки на груди, нахмурился Демир.
Ухмыльнувшись, Баровит покачал головой. Навалившийся на его плечи Волот не смог сдержать смеха:
— Ну, отец, лихо ты Багро с Вешем на Баровита перебросил.
— А чего он молчит?! — взорвался воевода. — Я вас почто позвал, в усы пыхтеть? Пятый десяток не за горами, не ровен час, руки отымутся мои. Кто тогда дела дружинные подхватит? Давайте уж из-за спины тятькиной вылазьте, решайте, что делать будем?
Потерев бороду, Зорька всмотрелся в налитые кровью глаза Валдая: что-то не то творилось со старшим товарищем, неспроста он за парней так настойчиво просит.
— Отроки, конечно, крепкие, того не отнять, да ничего страшней вола не видали, — заметил он. — В очах страх плещется, язык оттого заплетается. Они-то в нас пока что токмо почёт да славу видят, смертушка им в спины ещё не дышала, посему сами не знают, куда просятся. А вот почто ты их так нарочито в дружину толкаешь?
— Да что ведомо тебе о страхе? — взорвался Валдай, вплотную приблизившись к Баровиту. — Меня самого в рабство увели. Пять лет я выгребал навоз из византийских конюшен, куску хлеба рад был. Так бы вовек спину гнул, кабы не Абатур! Он меня выкупил, родителям воротил, взрастил из перепуганного щенка воина!
— О том я не ведаю — твоя правда, — кивнул Баровит. — Не понять мне, каково рабом быть. Не видывал я того страха, коий тебя к земле клонил, а посему как смогу из отроков этих воинов воспитать? Ты тот путь с честью прошёл, боле тебя о нём никто не расскажет. Отчего б тебе самому не обучить их? Выйдет с того толк, так отдашь в кинсайскую дружину, а коли нет — помощниками тебе в хозяйстве станут.
Валдай замолчал, задумался. Сделав пару шагов назад, кивнул согласно. Барго и Веш, затаив дыхание, ждали его слов. Он что-то сказал им, но Баровит того уже не слышал. Холод пробежал по позвоночнику, вонзил в затылок иглы. Хорошо знакомая неодолимая сила потянула вглубь леса. Поведя плечом, Зорька сбросил с себя руку Волота, не смея противиться, последовал за незримой нитью. Наблюдая за Баровитом, Волот замер, прекрасно понимая, что с ним происходит. С раннего детства он видел, как навь стучится в сознание брата, мучает, подчиняя своей воле.
Баровит уходил всё дальше. Ветер покачивал молодую листву, гнул ветви, поглаживал первоцветы. Это пёстрое цветущее великолепие постепенно теряло привычный облик, сливаясь в черты человеческого тела. Могучий ствол дуба отделился от кроны, серая дымка рассыпалась седыми локонами, длинной бородой — этого богатыря Баровит ни с кем бы не спутал. Витязь замер, не веря своим глазам, — Аким стоял перед ним, глядя сверху вниз.
— Быть того не может, — выдавил Баровит, — деде…
— Отчего? — добродушно улыбнулся Аким. — В лета мои каждый день последним стать мог… вот стал.
Что-то было не так в седом великане, Баровит не мог понять, что именно. Протянув к нему руку, дотронулся до ледяной груди и застыл, телесно ощутив плотность призрачного тела.
— Что с тобой стряслось? — нахмурившись, спросил Зорька.
— Оно неважно, — покачал головой богатырь, — не могу я подолгу в яви пребывать, посему выслушай…
— С кем стряслось? — раздался взволнованный голос за спиной. — Кто явился к тебе?
Медленно обернувшись, Баровит взглянул на Демира. Язык не поворачивался ответить, молчание затягивалось.