Оглянувшись, Умила посмотрела на Радмилиного отца — тот, улыбаясь, приложил палец к губам, затем махнул рукой, словно прогоняя. Девичьи щёки вспыхнули огнём; умелый воин, дружинник — сейчас она чувствовала себя напроказившим ребёнком. Вновь подчинившись сильным рукам, Умила зашагала к дому, пытаясь совладать с внутренней дрожью. Едва стоило им завернуть за угол дома, как из-за дровницы послышались возня и знакомые голоса. Сразу поняв, кто это, Баровит встал как вкопанный, сжав Умилину руку.
— Не дёргайся, — прозвучал мужской шёпот.
— А ты не медли, — возразил ему женский.
Умила прислушалась к копошению и перешёптываниям, решительно шагнула вперёд, но Баровит резко вернул её обратно.
— Там же Волот с Радмилой, — изогнув бровь, прошипела она.
— Ага, токмо мы там без надобности, — пробурчал витязь, собираясь уходить.
— Отчего? — не понимала омуженка.
Зорька вздохнул, не зная, как объяснить свои догадки.
— Ну, чего ты копаешься там? — раздался сердитый голос Радмилы.
— Да я в подоле твоём запутался, — оправдывался Волот.
— Так задери его! Делов-то.
Нахмурившись, Умила вновь подалась к дровнице, но Баровит обхватил её талию, прижал к себе.
— Идём, Умила. Там уж отец нас заждался, мы ж не сказали ему, куда ушли. Идём, Волот нас нагонит.
Омуженка недоверчиво посмотрела на него, попыталась высвободиться.
— Пусти, Баровит.
— Ай! — взвизгнула Радмила. — Ты чего так хватаешь? Почто тебе мои ноги?
— Ну, я же держу их, Радмила, — терял терпение Волот.
— Не надо ничего держать, я сама управлюсь, — осекла лучница.
Разозлившись, Умила ударила Баровита локтем в рёбра и зашагала к дровнице. Выйдя из-за невысокого строения, омуженка увидела подругу, стоящую на плечах брата. Волот широко улыбнулся, сжимая щиколотки лучницы, Радмила же и бровью не повела на внезапное появление друзей.
— Что ты делаешь? — заозиравшись, прошептала Умила.
— У отца луки ворую, — проворчала Радмила, отворяя чердачные дверцы. — Он их от меня подальше запрятал… Мол, брать нельзя; мол, на продажу.
— А коли дядька-Игорь сюда пойдёт? — подойдя ближе, Умила попыталась разглядеть что-либо в чердачной черноте, но снизу ничего не было видно.
— Не пойдёт, — возразил Баровит.
— Да? — недоверчиво пробурчал Волот. — С чего такая уверенность?
— Насколько я его понял, дядька думает, что мы с Умилой пошли ворковать. А вас он пока не хватился.
Резко развернувшись, Умила протянула к нему руку:
— Дай я на тебя встану.
— Чего? — опешил Баровит, косясь на пытающегося не смеяться Волота.
— Чего-чего, — обойдя витязя и уперевшись в его спину, заворчала омуженка. Подведя Зорьку к стене дома, пояснила: — Я тоже хочу на луки те посмотреть.
— Да пострелять, — пытаясь дотянуться до налучей, прохрипела Радмила.
— Вот! — радостно пискнула Умила, пристраивая ногу на колено Баровита. — Ну, присядь же ты. Али боишься надломишься?
— То вряд ли, — пробурчал витязь, подставив колено и сжав девичью руку.
Умила ловко забралась ему на плечи, потянулась к лямке тула.
— Далековато отец твой их забросил.
— Нарочно, — нащупав угол налучей, отозвалась подруга.
Подол сарафана цеплялся за бороду, щекотал нос, и как ни старался Баровит, убрать с лица ткань не мог.
— Умила, подол задери, — пребывая в полной темноте, попросил витязь.
— Сам задери, — шикнула омуженка, завладев тулом.
— Как? Коли отпущу тебя, завалишься.
Волот осторожно выпустил Радмилину ногу, скинул с лица друга красную ткань.
— Ну что, брат, поворковал? — ухмыльнулся он, вновь сжав щиколотку лучницы.
— Да уж, такого единения я не ждал, — согласился Баровит и заявил куда-то наверх: — Умила, опосле такого ты за меня замуж должна пойти.
Прижав к себе два тула и налучье, омуженка улыбнулась подруге, вытянувшей ещё два лука.
— Мы слезаем, — возвестила она, готовясь спрыгнуть.
Подобрав подолы, девушки прыгнули вниз, сильные руки вмиг сжали их, не дав упасть.
— Так что, Умила? — улыбнулся Баровит, не спеша выпускать свою ношу.
— Ой, да ладно, — отмахнулась омуженка. — Что я такого с тобой сделала? В детстве я у тебя под боком спала, почитай, каждую ночь. Ты токмо девкам не рассказывай, дабы не заревновали.
— Ну тебя, — опустив омуженку, фыркнул Баровит.
Умила подошла к подруге, протянула ей тул:
— Мы ж опосле всё на место вернём?
— Ага, — широко улыбнулась Радмила, вытягивая лук.
Изогнутые плечи пахли деревом, костяные накладки приятно холодили ладони, тетива скользила по пальцам. Работа мастера радовала взор, манила, словно подталкивая к стрельбе.