Волот возник в кузне, лишь стоило Микуле сделать шаг на улицу. Широко улыбнувшись броннику, спросил:
— Чего тебе, дядька? Я тут Ждану на свадьбу подарок присматриваю. Девки помогать не хотят, брат вот тоже лясы точит.
Баровит молчал, буравя Волота взглядом — сказать ему было нечего. Но молчание не успело затянуться; навалившись на плечи витязей, Микула вновь заговорил:
— Вот, Гроздан, смотри, каких сыновей Демир Акимыч взрастил. Удалые воины, гордость Катая! А дочь какова у него! Народ сказывает, она тут так с саблями управлялась, что все диву давались. Не токмо красотой Боги её одарили, да силушкой не обидели! Из таковых чад есть кого Демиру помощником избрать — вот старшой сын, отцова гордость!
— Отец взаправду им гордится, — взорвался Гроздан, — мать тоже! Вот токмо витязь этот славный уж неделю по Камулу хаживает, а родителям родным даже зайти поклониться не удосужился.
— Ты-то не ори здесь, — осёк Волот. — Не припомню, дабы род ваш о нём переживал больно.
— Ты отрёкся от нас, — указав пальцем на Баровита, прошипел подмастерье. — А как иначе? Быть сыном воеводы почётней, чем сыном скотовода.
— Быть сыном — уже почёт, — спокойно ответил Баровит, — чьим угодно. Меня же, когда ты токмо орал да в порты ссался, отвели к Ведагору да оставили за ненадобностью.
Гроздан замолчал, но взгляда от брата не отвёл. Микула отстранился от витязей, пристально посмотрел на Баровита.
— Не пойму я чего-то, — пробурчал бронник.
— Тут всё просто, — с прежним спокойствием ответил Баровит, — Гроздан мой кровный брат, аки Вако, а Волот — истинный.
Кивнув, Микула растерянно взглянул на разложенные кольчуги, зацепившись за них, словно за нить спасения, пробасил:
— Так что надобно поправить в них? Чем они красавицам-защитницам не по нраву?
Воспользовавшись моментом, Волот сжал плечо Баровита, потянул к выходу.
— Ты хоть близнецам покажись! — крикнул ему вслед Гроздан. — Они тебя всё лето дожидались, каждый день о тебе спрашивали!
Ничего не ответив, Баровит вышел из кузни, зашагал за Волотом.
— Рукава поубавить, — вклинилась Радмила, видя растерянность бронника, — на два ряда.
— Мне удлинить её надобно, — заправив за ухо золотистую прядь, заговорила Умила, — да ворот тоже. На два ряда.
— Сделаем, красавицы, — улыбнулся Микула, — сделаем, родимые. Гроздан, запомнил?
— Запомнил, — пробурчал подмастерье и, зыркнув на Умилу, поплёлся за клещами.
— По плате, — спокойно выдержав его взор, омуженка отвязала от пояса кошелёк. — Сколько сейчас?
— Ой, да что ты, — отмахнулся Микула. — Расплатитесь, когда готово будет.
— А когда готово будет? — вклинилась Радмила.
— Через неделю, коли не горит.
— Не горит, — улыбнулась лучница.
— Доброго дня вам, умельцы, — попрощалась Умила.
Навалившись на плечи Баровита, Волот шагал по кузнечному ряду, расталкивая людей и лошадей. Ища взором спокойное место, не замечал ни выставленных на продажу мечей, ни улыбающихся ему девок. Завернув за угол, витязь остановился у пустой телеги, повернулся к другу.
— Тебе надобно наведаться к ним.
— Почто? — удивлённо изогнув бровь, Баровит скрестил на груди руки.
— Они твоя кровь, твой род, не можно от них отворачиваться.
— Хм, — горько ухмыльнулся Зорька, — видно, я тебе надоел. Восвояси гонишь?
Сжав широкие плечи, Волот тряхнул друга, пробасил:
— Думай чего говоришь! Никому из нас не хочется тебя отпускать… К тому же я не верю, что ты не воротишься. Да всё же надобно с родителями да братьями хоть словом перемолвиться. Негоже вам друг от друга взор воротить, словно чужим.
— Помнится, последняя наша встреча кончилась руганью, — устало вздохнул Баровит. — Что мне сказать им?
— Откуда мне знать? — подбоченившись, выдал Волот. — Вот придёшь к ним, разговор сам завяжется.
— Не знаю, брат, — поморщился витязь. — Может, ты прав…
— Чего тут думы думать? — перебил Бер. — Делать надобно.
— Ладно, — сдался Зорька, — схожу к ним, погощу.
— Что? — девичий голос заставил вздрогнуть. Оглянувшись, Волот увидел Умилу. Сестра явно слышала часть их разговора и явно не разделяла принятое решение. Омуженка подошла ближе, всмотрелась в глаза Баровита. — Нечего тебе там делать. Зайти поклониться можно, да не боле.
— Умилушка, мне всё равно надобно с отцом сперва переговорить, — успокоил Зорька. — Сейчас никуда я не пойду, разве что с вами домой.
Умила обняла Баровита, сильно, властно, словно так могла удержать подле себя. Волот же на это покачал головой, не разделяя мнение сестры.