«Не будет тебе места ни в одном из миров», — вспыхнул в голове звенящий женский голос.
Мара подхватила на руки душу защитницы Тархтарии и увлекла за собой. Прогоревшие костры в последний раз выбросили в розовеющее небо горсть золотых искр, запечатывая своим жаром за грозной Богиней врата в Навь. Едва холод отпустил князя, как тот увидел мчащегося к нему Истислава. Заремир бросился к своему коню, вскочил на него и ринулся в лесную чащу, позабыв о своём войске. Воеводы отзывали свои отряды, ратники бежали кто куда без оглядки, раненные молили о пощаде. Истислав подошёл к телу омуженки и аккуратно взял её на руки. Неистовой болью зашлось его сердце, когда он взглянул в эти прекрасные застывшие глаза. К нему подбегали дружинники, спрашивая наперебой «жива?».
— Нет, — глухо отвечал Великий Князь, опуская тонкие веки девушки, — не успел я.
— Она спасла нас, — шумела толпа, — спасла млада* нас… Если бы не Умила Демировна, горел бы сейчас Хамбалык… Сколько неповинных душ забрал бы Заремир?
— Зарен, — обратился князь, — вели кузнецам нашим собрать самые искусные свои сабли, самые дорогие щиты и латы. Возведём великий курган защитнице земли нашей, проводим её с почестями наравне с князьями великими.
— Да, — едва слышно ответил воин, утирая скупую слезу со щеки.
— И ещё, — добавил Истислав, — позови её родных.
Зарен не в силах выдавить и звука, лишь кивнул своему владыке и, обхватив руками голову, поплёлся через поляну к огромному городу, стелящимся лоскутным одеялом по широкой ладони равнины. Следом за ним, в окружении безмолвных воинов, шёл Истислав, прижимая к груди хрупкое девичье тело.
— Что я скажу им? — шепнул Великий Князь, закрытым векам. — Как в глаза им смотреть буду? Поспешила ты к брату с отцом, красавица… Ой, поспешила… и месяца не прошло… А ведь это я отпустил тебя, сам одну отпустил сотни воинов держать… Прости меня, Умила Демировна.
— Не кори себя, княже, — вспыхнул в голове девичий голосок. — Каждый сын или дочь Тарха должен не жалея себя землю, Богами данную, защищать. Дальше без меня пойдёшь, ещё стольким братьям защита твоя нужна…
Вздрогнул Истислав и ещё крепче прижал к себе бездыханное тело. Хрустальная слеза сорвалась с его ресниц, скользнула по щеке и разбилась о стальное кружево кольчуги, укрывающее неподвижную девичью грудь. Дружинники, склонив головы, молча следовали за ним. Им навстречу нёсся белоснежный конь, он кружил вокруг войска, подбегал к князю, тыкался носом в золотые кудри хозяйки, будто веря, что она вот-вот проснётся, распахнёт свои голубые глаза, положит тонкую кисть на могучий лоб скакуна и коснётся его губами. Жалобное, пронзительное ржание разлетелось по долине, казалось, оно долетело до леса, разбилось об могучие стволы деревьев и заставило птиц в страхе покинуть свои гнёзда. А вечером весь город пришёл отдать дань памяти той, что своей хрупкой спиной закрыла столицу Тархтарии. Люди смотрели, как могучее пламя, под горькие стоны родных, окутывает тонкие девичьи линии, озаряя светом и жаром Великого Князя и всех воинов, что знали омуженку. Высокий курган навечно скрыл прах Умилы, напоминая всем славянам о её подвиге, запечатлев в сердцах горожан светлый лик и нерушимый дух истинного тархтарского воина.
_________________________________________________________________________________________________
седмица* - седьмой день девятидневной недели.
Кистень* - представляет собой грушевидную гирю весом 100-500г., прикрепленную к цепи или ремню, которые, в свою очередь, прикрепляются к рукояти.
млада* - молодая
Глава 8. Объятия Мары
Хищным зверем, неслышно вышагивая по бледнеющему небу, крался рассвет. Он крепко сжимал в своей пасти извивающуюся зарю. Её багряная кровь стелилась по горизонту, вспыхивая розовой пеной в первых лучах, дарованных Хорсом. Лиловое небо приняло тяжёлый солнечный диск, что фырча тащили за собой белые кони. Светлоокий Бог бросил наотмашь горсть золотистого бисера, который вмиг рассыпался по горизонту, увязнув в густой красной дымке.
Огненные петухи поудобнее устроились на заборах и уже были готовы во всё горло возвестить о становлении нового дня, как земля зловеще задрожала, сотрясаемая топотом копыт. Гигантский спрут распускал свои чёрные щупальца по махровому холму и приближался к дремлющему городу. Боевые кличи смешивались с тяжёлым дыханием коней, в глазах блестела жажда наживы. Ногайцы, предчувствуя скорую победу, ждали команды своего командира. Высокий моложавый воин смерил взглядом высокие крепостные стены, ухмыльнулся и, откинув светло-русые волосы за спину, поднял вверх руку. От переливающейся стальной реки отделились несколько отрядом и стали обходить крепость. Голубые глаза воеводы хищно прищурились:
— Раз мы теперича веруем в единого Бога, то и золото храмовое старым Богам ни к чему. Нам оно нужнее…
Сотней голосов загудело войско, зарычало и смертоносным потоком ринулось к высоким стенам богатого города.