Вот Волот несёт на плече своём массивное бревно, за ним с выпученными глазами следует младший брат Баровита — Гроздан. Не мог никак понять кузнец, откуда сила такая в руках витязя берётся и как усталость его стороной обходит?
— Может, хватит, друже? — кривился Зорька. — Мне б избёнки малой достаточно было.
— Батя сказал, что видел, как внуки его по терему твоему бегают, — многозначительно отвечал Волот. — А он никогда не ошибается, сам знаешь.
— Прав оказался батый, — шепнул Баровит. — Токмо не так, как мы с тобой хотели, друже.
Сердце воеводы снова мучительно сжалось. Оперевшись о поручень, он выпрямился во весь рост и поплёлся в свою опочивальню. Холодная постель обняла широкую спину, огрубевшие от меча пальцы скользнули по подушкам в поисках золотистых локонов,.. но тщетно. Баровит зажмурил глаза, казалось, эта пытка никогда не кончится. Казалось, что всё это злой сон, в котором ему пришлось пережить утрату тех, кого очень сильно любил.
Малые пташки, переливисто щебеча, сновали в ярких лучах утреннего солнышка, ласковый ветер трепал шёлковые листья и заставлял поскрипывать ставни. Маленькую ладошку крепко сжимала рука матери. Мальчик вслушивался в её тревожный голос и настороженно смотрел на высокую женщину с красивыми дымчато-голубыми глазами. Солнце плавило золото волос незнакомки и заставляло его стекать по плечам.
— Успокойся, Дуня, — звучал мелодичный голос ведуньи, — всё хорошо с чадом твоим.
— Да, как же, Аделя? — всплеснула руками мать. — Он говорит с кем-то, а я, глядь, там нет никого.
— Это ты думаешь, что там нет никого, — строго осекла Аделя. — Боги чадо твоё даром наградили. Зрит он отцов наших, что в Слави покой обрели. Они помочь хотят нам, весть передать. Я сына твоего в ученики возьму, научу с силой этой управляться.
Дуня ахнула, схватила знахарку за руку и залепетала:
— Благодарствую тебе, ведующая мать.
Аделя лишь улыбнулась ей и наклонилась к мальчонке. Серый клубящийся дым её глаз укутал ребёнка, унял страх и одарил теплом.
— Идём со мной, я с детьми своими тебя познакомлю, — сказала Аделя, забирая мальчика у матери.
Они вошли в широкий терем, медовые глазки обвели любопытным взором всё вокруг и замерли на высоченном дядьке. Мужчина приветливо улыбнулся и подмигнул мальчонке:
— Проходи смелее, чай не кусается здесь никто.
Маленький гость робко вошёл в светлицу и остановился напротив пухленькой кучерявой девочки, играющей на полу с разноцветными лентами. В тот же миг к нему подбежал мальчишка и лукаво улыбнулся:
— Здорово!
Гость лишь кивнул в ответ и уставился на деревянный меч в руках нового знакомого.
— Нравится? — спросил тот, протягивая «оружие». — Мне тятька его вырезал. Хочешь поиграть?
— Хочу, — не стал лукавить мальчик и охотно принял вещицу.
Воспоминания неслись одно за другим, не давая измученному сердцу покоя. Дыхание прерывалось, а пульс рьяно бил по вискам. Свист острых лезвий и звон стальных клинков, чеканящий голос Демира, строгий, вкрадчивый, но при этом не менее заботливый… и верный друг рядом. Эти добрые серые глаза с озорным прищуром. Высокий и широкоплечий, но при этом ловкий и быстрый. Помнил Баровит как они с Волотом наперегонки по Камулу бегали, как рыбу в реке удили и как на охоте своего первого вепря завалили.
— Всё, Волот, твоя очередь эту тушу тащить, — сказал юноша, сбрасывая с плеч убитого вепря.
— Ладушки, — ухмыльнулся друг, закидывая трофей на плечо. — А вообще, далековато нас занесло.
— Так, кто ж знал, что эта зверюга дёру так даст? — развёл руками Баровит. — Не боись, чай не заблудимся.
Шелест густых ветвей заставил друзей остановиться, они уставились на сплетённые заросли и увидали золотистые локоны.
— Ого, какой громадный, — удивилась девушка, отчего её глаза стали ещё больше. — Радмила, глянь, что мальчишки несут!
Эти голубые глаза… Холод вновь сковал тело, заставив витязя свернуться клубком и уткнуться лбом в подушку. Она всегда была рядом, с самого детства. Эта задорная, неугомонная девчонка, которая в один миг превратилась в чарующую красавицу и завладела его сердцем. Помнил Баровит, как сокрушался Волот после имянаречения Умилы, не хотел он, чтобы сестра его горечи войны хлебнула, но на то была воля Богов. И вот, Умила, истощённая и вымотанная, в рукопашную сражается с дружинником. Последний рывок, и противник повержен. Пошатываясь, она приближается к своим родным. Баровит лишь успел обхватить стройный стан, как сознание покинуло Умилу, вмиг обратив её в тряпичную куклу, столь беззащитную и хрупкую… А через четыре лета он так же крепко сжимал её в объятиях, скользя ладонями по её нежной коже… под шёпот Чёрного моря. Море, горы, опускающаяся ночь. Ночь, в которую холодное дыхание Мары было близко как никогда.
— Ладно, брат, — улыбнулся из глубин памяти Зорька, похлопав по плечу друга, — если угодно Макоши жизни наши обрезать, то никак мы Великую Мать не обманем.
— И то верно, — кивнул Волот, накрыв своей ладонью руку Баровита. — Прости, если обидел чем и знай, что каждый миг своей жизни благодарен был Богам за то, что свели они судьбы наши.
— Прости меня, брат, — прошептал Баровит, до треска сжимая простынь.
В ту ночь они оба могли отправиться к Маре… вместе. Но Умила не дала этому случиться, она пришла к нему на помощь … она всегда была рядом. Эта нежная, красивая девушка с огромной силой внутри. Её милые черты и пленительные изгибы, она была так близко, тогда, в Тангуте. Казалось, тепло её тела до сих пор хранят руки Баровита, не желая выпускать эту воительницу из сердца. Воин уткнулся лицом в подушку, слыша вырывающийся из памяти сладостный голос Умилы:
— Я люблю тебя…
Этот дивный голосок, льющийся словно реченька. Река… возвращение домой из Крыма. Быстрая ладья несла их по синим волнам вдоль густых лесов.
— … Никогда бы я ласточку свою не стал в четырёх стенах держать. И не удивлюсь, коли Умила примется сына нашего делу ратному обучать, — говорил Баровит.
— Тоже мне, — фыркнул Волот. — Ратному делу я обучать стану, и своих детей и ваших.
Дальше был смех, радость, так много надежд и желаний… желаний, коим не суждено было сбыться.
Боль пронзала душу витязя и рвала её в клочья, истощая и мучая, иступляя и лишая разума. Добрая Дрёма сжалилась над воеводой и своими тёплыми руками разогнала тяжёлые мысли. Убаюкивающий шёпот успокоил колотящееся сердце. Богиня даровала Баровиту сон, который был так сильно ему нужен.