– Спасибо, спасибо… – связь прервалась.
– Черт бы побрал этих фотографов, – выругался Волмер. – Имени мусфия он не помнит… Названия отеля не помнит… Настоящие дубины во всем, что касается точности.
– Почему же ты не сказал ему, что у нас есть свои люди, которые делают то же самое, что и он, и что ему нет смысла пытаться всучить нам то, что мы и так будем иметь? – удивился его помощник.
– А пусть попробует, хуже не будет. Вдруг получится что-нибудь толковое? – проворчал Волмер и повторил: – Проклятые фотографы…
– За это я тебя и люблю, – сказал помощник. – Последний альтруист, вот кто ты такой.
– Интересно у мусфиев устроены мозги, – сказала доктор Хейзер. – Система счисления основана на цифре восемь.
– Какое это имеет значение? – проворчал доктор Фрауде. – Система счисления это система счисления, на чем бы она ни была основана.
– Для вас, может быть, – сказала Хейзер. – А я когда считаю, то все время забываю, что у меня есть два лишних пальца… Между прочим, я заметила кое-что интересное. Все эти штурманские карты, оказавшиеся в нашем распоряжении, имеют одну общую точку отсчета.
– Любые карты имеют ее, – мягко сказал Фрауде. – Истинный север, магнитный север, столица системы или любая другая точка по выбору правительства.
– Но у мусфиев эта точка является центром их вселенной.
– И что из того?
– Я не уверена, но… Ни одна из этих штурманских карт не углубляется далеко в их империю, но я сделала проекцию, и получилось… Получилось, что единственная система, которая оказывается на пересечении всех линий проекции, – это Ленгнес. Предположительно последовательность 37420.
– Я плохо знаю систему Ленгнес.
– Понятно. Зачем это нужно нормальному человеку? Я бы тоже давно выкинула ее из головы, если бы не тот ублюдок, который преподавал нам в университете астрономию.
Раздражаясь все больше, Хедли слушал этот обмен мнениями, мотая головой то туда, то обратно, словно на теннисном турнире. Его выводило из себя все. То, что кроме этих карт у них ничего не было. То, что Рао брюзжит не переставая. То, что тщательный анализ речи Паумото не позволил приподнять завесу тайны над истинной целью его визита.
– Прошу прощения. Я терпеть не могу вмешиваться в подобные высоконаучные беседы, – сказал Хедли. – Но я что-то не пойму – вы можете расшифровать эти карты точно так, как это было сделано с самой первой?
– Конечно, – с легким оттенком возмущения в голосе ответил Фрауде. – Разве я не сказал вам, что с этим у нас все в порядке?
– И что эти карты дают нам?
– Ну, они выводят нас к шестнадцати, двадцати, а может быть, и большему числу обитаемых мусфийских миров. К сожалению, большинство из них чрезвычайно далеко от нас, – сообщила доктор Хейзер. – Интересен также способ, которым они расширяют свою империю, если толкование доктора Фрауде соответствует действительности. Они прыгают от одного звездного скопления к другому безо всякой видимой логики. Кажется, будто, достигнув одного места, они выбирают следующее, просто подбрасывая монету или тыча наугад в звездную карту.
– Оставим это, – сказал Хедли. – Сейчас, когда у нас в руках оказались эти карты, можем ли мы с их помощью нанести удар, когда разразится война?
– Когдаразразится война… – повторил Фрауде, и Хедли с внутренней дрожью обратил внимание, что он сделал ударение на слове «когда». – Запросто.
– Значит, все, чего нам теперь не хватает, это приличный корабль, способный совершать гиперпространственные прыжки, – сказал Хедли. – Это что-то значительно серьезнее тех ржавых «старичков», которые мы прячем в кустарниках.
– Тут я тоже не вижу большой проблемы, – уверенно заявил Фрауде. – Разве в вашем распоряжении нет очень ловкого вора?
У Хедли так и чесался язык высказать все, что он думает по этому поводу. Но хватило ума промолчать.
«Боги да благословят Маджормунро», – подумал человек, называющий себя Эбом Йонсом, восхищаясь результатом собственных трудов и отдавая дань признательности тому, кто много лет назад придумал способ создания взрывного устройства направленного действия. Бомба, замаскированная под кусок плавника, была надежно спрятана между опорами взлетно-посадочной платформы.
«Отлично все получилось, – подумал Йонс. – Обнаружить бомбу практически невозможно. У тебя золотые руки, дружище, если допустимо говорить так о себе самом».
Он опустил лицевую панель шлема, нырнул и поплыл к своему пришвартованному неподалеку судну.
– Я альт Янсма, – сказал Гарвин.
На экране возникло изображение Язифи. Гарвина охватило волнение, как всякий раз, когда он ее видел. Теперь он знал совершенно точно, что впервые в жизни влюблен.
– Привет.
– Привет. – Он изо всех сил старался, чтобы голос не выдавал его чувств, звучал спокойно, по-деловому.
– Я пыталась связаться с тобой еще вчера, но тебя не было, – сказала Язифь. – А передавать я ничего не стала.
– Мой первый твег говорила, что меня спрашивала какая-то женщина. А поскольку поклонниц у меня не слишком много, я и подумал, что это ты.
– Можем мы встретиться… где-нибудь? Мне нужно поговорить с тобой.
– Не знаю, что нам еще обсуждать.
Язифь вспыхнула.
– Ты что, всю жизнь поступал только правильно? – сердито бросила она. – Люди не всегда отдают себе отчет в последствиях того, что делают. А потом, когда чувствуют, что дела оборачиваются не слишком хорошо, совершают новые глупости. С тобой такого никогда не бывало?
Гарвин почувствовал, что вот-вот и сам потеряет самообладание, но сдержался. Да, с ним тоже такое бывало. С чувством вины он вспомнил о том, что отнюдь не был таким уж праведником, когда они воевали против 'раум. Приходилось делать многое, о чем сейчас и вспоминать стыдно. И что характерно, тогда не было никаких судорог – как будто все так и надо. Он сделал глубокий вдох.
– Ты права, Язифь. Прости меня. Я самый настоящий сукин сын.
Она облизнула губы.
– Мне правда надо увидеться с тобой… поговорить… Когда у тебя будет время.
– Я могу ненадолго уйти завтра утром. Это не слишком рано?
– Нет. Это замечательно. Лой будет весь день занят на конференции с мусфиями.
– Назови место, – сказал Гарвин, чувствуя, как возбуждение охватывает тело.
– Я не обязана никому докладывать, что делаю… Даже… Я ведь просто хочу поговорить с тобой. Объяснить кое-что.
– Я же сказал, назови место.
– Помнишь тот пляж, где мы с тобой гуляли? Неподалеку от космопорта?
– Конечно.
– Там есть маленький ресторан. Подходит?
Гарвин очень хорошо помнил этот ресторанчик. Как-то они провели там целый вечер, просто глядя друг на друга. Едва пригубили вино, но все равно были как пьяные.
– Я приду. Во сколько?
– В девять… Нет, лучше в десять. После того как начнется конференция.
И, не дожидаясь ответа, Язифь отключилась. Гарвин долго смотрел на экран, потом включил свой ком.
– Моника, найди Иоситаро и скажи, чтобы он подежурил завтра. У меня дело в Леггете, с самого утра.
Маленький мусфийский спидстер в сопровождении двух державшихся позади «аксаев» спускался к Холмам. Он мало чем отличался от человеческого корабля того же типа – чуть пошире, немного более обтекаемой формы, ветровое стекло установлено под несколько другим углом, бронированный корпус и четыре орудийных установки. На борту находились пять мусфиев: Эск, его главный помощник, два телохранителя и пилот.
Когда корабль опустился почти до самой воды, «аксаи» развернулись и полетели на базу мусфиев в нагорье.
День обещал быть жарким, прибой мягко набегал на белый песок.
Долетев над побережьем до самого «Шелбурна», корабль стал медленно опускаться на плавучую взлетно-посадочную платформу позади отеля. У входа в отель собралась группа встречающих.